Князь мертвецов
Шрифт:
– А Даринка? Дарья, чем она займется, если не будет имущества Шабельских, за которым она должна присматривать?
– Станет свободной, - грустно ответила, Ада и со вздохом добавила.
– Может быть ... Ведь кроме нас есть еще и Петька, а он - создание совершенно беспомощное.
Митя удивленно посмотрел ей вслед: если уж барышни мечтают о независимости, то уланский офицер должен как-то дать лад собственной жизни. Но кажется, Ада была серьезна.
– Я часто думаю об этом. Вот мы все разлетимся так или иначе, а Даша так и останется где-нибудь в имении, вечно
– она ступила на площадку, отгороженную кружевом перил, и отрывисто постучала в окованную железом дверь.
Та немедленно распахнулась и в проеме появился улыбающийся Тодоров:
– Ада, я ра ... Ооо!
– вид маячившего позади Ады Мити заставил его замереть как Лотову жену20, и тут же расплыться в восторженной улыбке.
– Вы пришли! Надо же, в самом деле! Заходите же скорее!
– и без всякого стеснения ухватив Митю за рукав, затащил внутрь.
– Новый гость?
– навстречу им вышла красивая, чуть полноватая дама с толстой косой, короной уложенной вокруг головы.
– Поставлю еще чашку.
– Да, мама! Мы даже не рассчитывали на Дмитрия, а он пришел! – весело откликнулся Тодоров, и не озаботившись представить Митю даме, поволок дальше. Вот же - невежа.
А вот дом Мите неожиданно понравился. И подумать не мог, что ему может понравиться квартира над лавочкой, но здесь было непривычно мало мебели и много простора. Занавеси из легкой ткани вместо привычного пыльного бархата колыхались под ветерком, пол выложен светлой доской, и блестел от воска. А редкие безделушки отличались изяществом и были расставлены так, что мгновенно приковывали взгляд. У кого-то в этом доме отличный вкус, столь необычный для простолюдинов.
– Смотрите, какой сюрприз!
– завопил Тодоров, почти вталкивая Митю в комнату.
В небольшой гостиной воцарилось каменное молчание, сидящие вокруг круглого стола под лампой с солнечно-золотистым абажуром юноши и барышни – всего человек семь - начали медленно поворачиваться к ним.
– Неприятный, - хмуро буркнул гимназист Гирш.
Сидящий рядом парень постарше, здоровяк, похожий на принарядившегося грузчика, ахнул, переводя взгляд с Тодорова на Митю:
– И вправду Христо сынка полицейского начальника пригласил! А я думал - шутишь!
Сидящие начали переглядываться, прокатился шорох. Троица барышень за столом придвинулись друг к дружке поближе, будто опасаясь от Мити нападения.
– Дмитрий - мой гость, - внушительно объявил Тодоров.
– Тодоров сошел с ума, - меланхолично сказала девица в блузе с пышными рукавами и широкой юбке. Таких, кажется, называют «лампочками».
– Дети, пейте чай и не ссорьтесь!
– мама Тодорова поставила на стол еще одну чашку, и одарив всю компанию строгим взглядом, вышла.
– Ну что ж, присаживайтесь. Не будем сердить мадам Тодорову, - здоровяк-«грузчик» со скрежетом отодвинул стул за спинку. И усмехнулся, разглядывая Митю будто мешок, который предстояло закинуть на склад. Желательно, на самый верх штабеля.
Митя молча повернулся к позабытой всеми Аде и повел
– Цирлих-манирлих!
– фыркнула «лампочка».
– Еще руку поцелуйте!
Митя протянул раскрытую ладонь, предлагая девице подать руку. Одна ее соседка, пухленькая и белокурая, ахнула, то ли восторженно, то ли возмущенно, вторая, худенькая барышня с остреньким личиком, лукаво усмехнулась.
— Вот недоставало!
– гневно запищала «лампочка», пряча руки за спину, будто Митя мог схватить ее силой.
– Вы девушкам руки целуете, потому что за людей не считаете! Думаете, мы настолько вам не ровня, что вас это даже не унизит! Как как животное приласкать!
– Сударыня, я еще ни одному коту не целовал лапы, - серьезно объявил Митя.
Худенькая барышня звонко расхохоталась:
– А мне поцелуете?
– почти подпрыгнула она на стуле.
– Мне никто рук не целовал, все за человека считают! Так и помрешь равноправная и не целованная! – она покрутила перед собой растопыренными ладонями, и сунула руку в отметках чернил Мите под нос.
– Сара!
– прикрикнул на нее Гирш.
Едва не захлебнувшийся воздухом Митя быстро взял себя в руки – фигурально выражаясь, а ладонь барышни - буквально, и склонился как в лучших домах Петербурга.
— Вот так вот! Видали!
– прижимая ладонь к груди с торжеством вскричала барышня. И скорчила остальным рожицу.
– Эта егоза - Сара, сестрица Гирша, противница целования рук - Ривка Лифшиц, ее отец в еврейском училище преподает, и Наташа Сидорчук, кассирша из магазина «В?нскiй шикъ» - вмешался Тодоров.
«Помилуйте Предки ...» - только и мог безнадежно подумать Митя. Право же, какое чудное общество.
– Гирша знаете, тут Петр и Иван, - Тодоров кивнул на соседа здоровяка – очень худого юношу с лицом, будто со средневековых фресок.
– Сосланы в Екатеринославскую губернию под гласный надзор полиции, - любезно сообщил здоровяк.
– Может, хватит уже разыгрывать малый прием императорского дворца? После познакомитесь, если надо будет. Давайте уже к делу!
Митя невозмутимо кивнул и уселся. Кроме чайных чашек и пары скромных блюд со сладостями вокруг самовара были сложены в стопку брошюрки. Митя скользнул взглядом по корешкам, отметив ту же «Сказку о четырех братьях», «Хитрую механику» и даже несколько подпольных изданий «Работника» .
– Все запрещенные, - любезно сообщил здоровяк Петр.
– Расскажете папеньке своему, пусть конфискует!
– Благодарю, у него есть, - равнодушно ответил Митя.
– И даже издания получше.
На самом деле равнодушие давалось ему нелегко. Книги на столе относились к безусловно запрещенным. Сын начальника Департамента полиции на сходке с запрещенной литературой! Такое и отцу карьеры может стоить, а самому Мите... это не фрондировать перед Лаппо-Данилевским, строя из себя либерала. За такое не только тетушка Людмила Валерьяновна, но и дядюшка Белозерский может в захолустное юнкерское училище законопатить. На перевоспитание!