Код апокалипсиса 33
Шрифт:
Но все же продолжу.
И вот, поедая весь тот труд чужестранный, мы все, то бишь те россияне, что подле своего флага и столпились, никак не хотим понять, что наша земля – то есть главное, что нам принадлежит. А если уж быть точнее, то ценится еще и то, что под ней находится.
И по делу тому уже не одно ведомство свой доклад совершило в пределах достижения земель иностранных.
И уже давно ведутся деяния разные и прочие, что всю землю ту нашу раскопать, да разбросать по всей полноте Земли для обеспечения деятельности различной.
Только
И не ратую я за тот самый труд ратный, к которому когда-то был причетным и сам. Просто объясняю всякому, кто еще на пороге сомнений каких стоит и размышляет о том, что какие-то комплексы всех и спасут или уберегут от погребения нашего заживо. Именно такие есть у кого-то планы по делу тому всему нашему русскому и вряд ли они не известны всему тому руководству нашему, что во главе и стоит.
Но их надежда на главное. Что придет день и час, когда Россия вырастет на столько, что будет способна сама целиком и полностью себя обеспечивать, а также противостоять многому, извне ее границ идущему злу.
Надежда верная, только ее не дождаться. Нет уже той востребованности у народа нашего, да и по большому счету, делать того некому.
Слишком большой оказалась прорва безвластия и, так называемая, человеческая демографическая яма. И к приходу иных годов, все это практическое безвластие и продлится, ибо нет у того руководства нашего земного той настоящей хватки, что присуща именно той структуре содержания в целом сообщества.
Какой же выход изо всего того и чем бы помог нам господь Бог в разрешении такой насущной для всех проблемы?
На вопрос этот пока не будет ответа, и я его сохраню ко времени какому другому. Скажу пока так.
Никто не способен ускользнуть от лично своего бессилия либо безрассудства какого. То же относится и ко мне. Потому, не будем заглядывать наперед – что можно, а чего нельзя. Время покажет чью-либо мастеровитость, или во все одночасье чью-то практическую неспособность. Вот и все по делу тому и пока забудем обо всем этом.
Безвозвратно улетели те года, когда приспособленчество было наиболее приемлемым способом выражения своей мысли или становления дела какого.
Это я говорю уже о, так называемой, советской эпохе, так глубоко вошедшей к нам в души. Возможно, и было, да и на самом деле так, нельзя не признать этого, там много хорошего, да только вот снова все делалось как бы не так.
Как то в песне певицы одной и поется. Но дело не в этом. Дело в задушевном настрое нашем или в благородстве душ наших, обстоящих завсегда частицей совести людской.
Потеря советского прошлого сказалась на нас всех оголтелым днем настоящего. Говоря проще, вначале все то просто ошарашило, а уже затем, почвенно изменило и заставило пресмыкаться
Так и живет народ наш во всей стране, то к одному, то к другому берегу поочередно или как пресмыкаясь. Нет уверенности никакой ни в дне сегодняшнем, ни в дне, тем более, завтрашнем.
И выразились для нас все те года тем, что души наши по-иному сложились и уже сильно потери свои понесли благодаря времени тому и всяческому пресмыканию земному.
Теперь, чтоб поправить все то, необходимо участие какое-то особое. То есть, такой же искрометный взлет вперед, чтоб душа та сколыхнулась и задала новый ритм жизни как самой себе, так и телу простому человеческому. И такая встряска будет произведена в уже от нас ближайшем будущем.
Кто выдержит ее - тот душу свою и начнет слагать заново или по-новому и уже по-настоящему в том порядке, что ей и необходимо. Кто же - нет, то, как говорится, тому и следа нет.
Не от зла какого-то я так говорю и не от засилия мысли той, человеческой жизни противоречащей. Это анализ всего нашего жизненного «трудоучастия» такой. И сам по себе вывод от того и напрашивается.
Почему нет того у других – я не знаю. У каждого свой организм, и он, как умеет, на все реагирует. Это одно.
А другое – не только я один, так называемый, конец света провозглашаю, хотя я об этом и не говорил никогда, а только о трудностях наступающих, а и многие другие, и они же до того порой сгущают краски, что становится даже самому верующему понятно, что то все чушь собачья и ни в какие ворота не лезет.
Вот так вот то безверие и распространяется. И в некоторых случаях, это сделано с умыслом. Просто затем, чтобы люди не доверяли никому, кто на этой стезе земной может вырасти, то есть к власти какой пробиться.
Для этого даже кое-какие службы имеются, да только одна в них беда, что по-настоящему людей действительно чем-то там обладающих и нет вовсе. Так, одни, так называемые, обученцы, то есть те, кто к такого рода понятиям пришел чисто словесно и на практике ничего подобного не испытывал.
И не зря я все вам то говорю. Все это имеет место и по-настоящему те, кто более–менее в чем разбирается сидит тихо и не высовывается.
А почему?
Да потому, что им всем ум присущ прежде всего природный, и они понимают ценность его и мигом соображают, что от чего, где идет.
Не упрощаю я этим праздность дней чьих-то, в этом состоящую. Мне она ни к чему. У меня своя дорога, и я делу тому не помеха.
Я лишь пишу, как говорится, рук не покладая, а все остальное меня не касается.
На то есть сила общего божьего, да и других завета, и она про себя гласит так.
Ничто не способно пробудить силу ту, что злом земным прозывается всеобще, никому то право не предоставлено и вовек заколочено оно будет теми же веками прошедшего.
Это я говорю о силе зверя того, под тремя шестерками в библии указанного и так досконально голову всем заморочившего.