Кодекс Крови. Книга ХVI
Шрифт:
— Это всё ложь! Я никогда на своих ни лапу, ни клюв… И Гидра! Всё гнусная ложь! Вы нарушили все законы…
— Да знаю я, знаю! — прервал я Кречета. — А законы здесь — вы! А сейчас ты выпустишь силу в попытке меня прогнуть…
Кречет нахмурился, пока ещё лишь тень настороженности промелькнула в его глазах, но и это уже было победой, которую следовало развить.
— Я могу чуть ли не почасово рассказать тебе хронологию нашей схватки. А знаешь почему? Потому что мы все попали во временную петлю!
«Ты что творишь? — зашипел алтарь. — Нахрена ты это ему рассказываешь?»
— Да
— Невозможно! — сверкнул глазищами Кречет.
— Так же невозможно, как и то, что у тебя есть секретное оружие, связанное с…
— Заткнись! — прервал меня покровитель императорского рода.
Похоже, этот аргумент попал в цель. Что ж ещё тебе такое сказать, чтоб тебя проняло наверняка?
Мы обменивались взглядами друг с другом. То, что пернатый перестал хамить, я уже относил к прогрессу в переговорах.
— Так-то есть оракул, если ты мне не веришь… — привёл я весомый аргумент для этого мира и взял Атараши на руки, чтобы тот чувствовал мою поддержку. — Позволь ему прикоснуться к тебе, и он покажет.
От Кречета отделился поток золотистой энергии и двинулся навстречу ладошке Атараши. Сила резко замедлилась, будто принюхиваясь к ладошке, как собака, а после и вовсе облепила оракула второй кожей. Сам же я крепко держал ребёнка, готовясь в любой момент выдернуть его и закинуть через портал в безопасное место.
Прошло не меньше минуты, прежде чем Атараши убрал свою ладонь из энергетического поля Кречета и произнёс:
— Вы не учитесь, и это ваша главная ошибка, — тело ребёнка вновь заговорило совершенно не свойственным ему голосом, принадлежащим древнему разуму или даже самой вселенной. — Необучаемые образцы уничтожаются и заменяются на новые.
Глава 3
— Вы не учитесь, и это ваша главная ошибка. Необучаемые образцы уничтожаются и заменяются на новые.
От слов ребёнка веяло древностью, бескомпромиссностью и рациональностью.
Такого пассажа от оракула я не ожидал. Там же должны были звучать слова о неповторении своих ошибок или что-то подобное…
Мы обменялись с Кречетом ошарашенными взглядами, но Атараши уже обмяк у меня на руках, потеряв сознание.
— А вот и заказчик непотребства на огонёк пожаловал, — констатировал очевидное я. — Признавайтесь, кому ваша песочница дорогу перешла? И говоря о песочнице, я говорю не с пренебрежением, а подразумеваю местный мир как экспериментальную площадку для развития божественных сущностей с дальнейшим переходом в высшую лигу для наиболее способных.
Кречет думал меньше секунды, а после махнул крылом, и вокруг нас образовалось кольцо солнечного света.
— Ты не Комарин, — бог пристально разглядывал меня. — Пришлый. Я не
— Потому что я сильнее.
— Но ты — человек, — Кречет произнёс это с таким пренебрежением, будто сравнил меня с дождевым червяком.
— Это лишь форма. Как и это, — я обернулся драконом, известным Кречету как Эсфес, — или это… — я принял змеиный облик, обретя который стал эргом, с непропорциональными крыльями, эфемерными когтистыми лапами и костяными наростами на голове, — или даже это!
Я начал таять, превращаясь в озерцо адамантия. Кречет почувствовал столь желанный источник могущества. Ещё чуть-чуть, и он бы закапал слюной. Жажда обладания затмевала его разум. Вот она сила, до которой крылом подать. Его шанс на возвышение.
Вернув себе драконью форму, я снова заговорил:
— Важна не форма, а содержание. Душа, а вернее, её энергетическая ёмкость. А по этой характеристике моя душа оказалась вместительней, чем ваши.
— Эту проблему с лёгкостью решают несколько килограмм адамантия, — фыркнул бог. — Ты и сильнее только из-за того, что содержишь в себе такое количество божественного металла. Где ты взял его столько? Где-то есть мир с месторождениями или… — божественная фантазия в этом месте дала сбой, и он не смог закончить вопрос, ведь он привык по крупицам собирать силу и не мог представить себе свободного залегания божественного металла в подобных объёмах.
— Не хочу тебя расстраивать, но большое количество адамантия не решит твоих проблем, а только создаст новые.
«Вот спасибо тебе, — обидчиво протянул симбионт, — я его спасаю, помогаю, как могу, а он меня ещё и критикует!»
«Не мешай заниматься воспитательным процессом! Ишь, какой обидчивый!»
— Что-то я не заметил, чтобы тебе так уж плохо жилось, — съязвил Кречет.
— Ты попробуй вначале отразить иномирное вторжение в одно лицо, предотвратить геноцид, задуманный местными богами, и возродить мир из руин, а потом поговорим.
— Врёшь, у нас ничего подобного не происходило.
— Да что ж вы себя пупами вселенной считаете! Никто и не говорит о вас. У меня есть мой родной мир, о нём я и забочусь в меру сил и возможностей. И не говори, что ты не знаешь об этом.
— Ну так и возвращайся в свой мир, что ты забыл в нашем? — Кречет едва сдерживался от перехода на откровенное хамство.
— Я уже говорил на божественном совете и повторю ещё раз, — как психически больному растолковывал я спокойным голосом. — Здесь у меня дача, здесь будут жить кто-то из моих наследников и моя кровная родня. Всё что я делаю, это обеспечиваю им безопасное и спокойное будущее.
— Своё будущее за счёт нашего? На кой-тебе стихийный источник, если в тебе адамантия столько? Отдай нам! Что тебе стоит?!
В этом месте Кречета ждал жесточайший облом. Ибо алтарь стихий ему не светил ни при каких вариантах.
— А он не мой, я его силами даже воспользоваться не могу. Сила настолько мне чуждая, что, однажды попробовав её использовать при спасении сестры, я чуть не сдох. Эта сила не подойдёт ни мне, ни вам. Первостихии сами создали сущностей, содержащих в себе их первоначала. Новая раса, если будет понятней. Вот они-то и смогут взаимодействовать с колыбелью.