Кое-что приятное
Шрифт:
– Что такое О. И?
– спросила она, и посмотрела на него.
– Сокращение от Ордена Иезуитов. Это мой религиозный орден.
– О, а это второй вопрос. Являетесь ли вы членом религиозного ордена?
– Можешь написать или "Иезуит", или "орден Иезуитов", - ответил он.
– Я напишу "орден Иезуитов", потому что знаю, как это пишется, - ответила она и остановилась чтобы записать.
– Следующий вопрос. Когда вы решили вступить в религиозный орден? О, и почему? Я должна спросить почему. Но постарайтесь быть кратким. Здесь мало места.
–
– Когда мне было четырнадцать, - начал он, и остановился чтобы посмотреть на Нору.
– Я ходил в иезуитскую школу.
– Он остановился и посмотрел на листок Тиши.
– И-Е-З-У-И-Т-С-К-У-Ю. Я любил своих учителей, братьев и священников, и решил, что тоже хочу стать иезуитом. Достаточно кратко?
– Супер-дупер кратко, - ответила она, строча текст. Нора внимательно подслушивала разговор. Сорен никогда не рассказывал ей что поспособствовало его желанию стать священником. Он никогда не говорил об этом промежутке его жизни. Ей бы хотелось получить не краткий ответ. Что-то подсказывало ей, что под супер-дупер краткой версией скрывается целая история.
– Следующий вопрос.
– Каким достижение вы больше всего гордитесь? О, я должна написать в бланке "стал священником".
– Интересный вопрос, - начал Сорен.
– Не думаю, что чрезмерная гордость поощряется Библией.
– Не сказала бы, что вас это останавливало, - пробормотала Нора, жуя арбуз. Девушки на покрывалах захохотали.
– Я все слышал, - сказал Сорен.
– А что насчет того, что вы начали вести мессы на испанском?
– спросила Диана.
– Из-за этого приход в «Пресвятом сердце» увеличился почти в два раза. И еда на пикниках улучшилась.
– На коленях Дианы стояла тарелка, полная мексиканской еды. Нора не заметила этого стола. Еда выглядела намного лучше, чем ее жареная рыба.
– Да, и нам не нужно ездить на мессу до самого Вестпорта, - добавила Джозефина.
– Думаю, вы должны назвать футбольную команду, - сказала Максин.
– Может, тот случай, когда вы спасли жизнь Микаэлю?
– спросила Энджи. Нора впервые обратила внимание на девушку. Она была серой мышкой, но довольно по-книжному. Девушка покраснела, и Нора задумалась, была ли она влюблена в Микаэля. Она не могла осуждать ее за это.
– Любой бы это сделал, - ответил Сорен.
– Что насчет меня?
– спросила Нора.
– Вы спасли меня от тюрьмы.
– Да?
– спросила Максин с широко распахнутыми глазами.
– Еще одна длинная история, - ответила Нора.
– Тиша, запиши что моим лучшим достижением в качестве священника было венчание твоей матери, это был самый счастливый день в моей жизни, - ответил он. Нора бросила на него самый быстрый взгляд. Она помнила свадьбу Дианы. В частности, как убирала зал после приема и вальс с Сореном. В ту ночь, они в первый раз почти поцеловались. Они были так близки, когда появился знакомый француз-извращенец и начал раздражать их своим сексуальным присутствием. О да, это было один из самый счастливых дней
– Следующий вопрос?
– спросил Сорен.
– Эм... Что самое сложное в работе священника?
– спросила Тиша.
– Думаю, я знаю, - с придыханием казала Кейти.
– Это на втором месте, - ответил Сорен, смотря на нее. Кейти фыркнула, и Нора рассмеялась. Бедная Тиша выглядела очаровательно озадаченной.
– Что?
– спросила она.
– Можешь записать, - начал Сорен, переводя внимание на Тишу.
– Нехватка времени на людей, которых я люблю - моих друзей и семью.
– И что вам больше всего нравится в работе священника?
– спросила Тиша.
– Проводить время с другими людьми, которых я люблю, с моей церковью.
– Оуу...- в унисон сказали девушки.
– Отец С, вы такой милый, - сказала Максин.
Нора кашлянула. Кашель быстро превратился в удушье. Глаза застелили слезы, и Диане пришлось ее похлопать по спине.
– Элеонор?
– спросил Сорен.
– Простите, - она прочистила горло, сделала глоток пива и растерла грудь.
– Немного подавилась иронией.
– Что?
– спросила Максин.
– Где ирония?
– Ты назвала его милым, - ответила Нора.
– Из всех слов в английском языке, а их больше миллиона, "милый", пожалуй, самое последнее, которое я бы использовала для описания Отца Стернса.
– Почему?
– спросила Энджи.
– Да, Элеонор, расскажи нам почему?
– Сорен приподнял подбородок и посмотрел так, будто предупреждал ее, что судьба всего мира может зависеть от ее ответа.
Нора посмотрела на него, на девочек, снова на него и опять на девочек.
– Они не знают, да?
– спросила Нора.
– Знают что?
– спросил Сорен.
– Что вы зло.
– Я надеялся держать это в тайне от них, - ответила Сорен.
– Зло?
– повторила Максин.
– Правда?
– Им ты тоже можешь рассказать, - ответил Сорен, поднося пиво к губам.
– Я буду здесь, топиться в своей печали.
– Дело вот в чем, девочки, - начала Нора.
– У вашего священника и меня есть история.
– Вы сказали он спас вас от тюрьмы?
– сказала Максин.
– Это не похоже на зло.
– Да, но было условие, - продолжила Нора.
– И оно до сих пор действует. Можно сказать, что я буду в немилости этого человека до конца своей жизни.
– Что произошло?
– спросила Максин.
– Что вы сделали?
– Ты слишком драматизируешь, Элеонор, - сказал Сорен.
– Разве?
– спросила она.
– Пусть это решит молодое поколение. Итак. Девушки.
– Она посмотрела на подростков вокруг них. Они все восторженно затихли.
– Когда мне было пятнадцать, я вроде бы как случайно специально угнала пять машин. Не рекомендую это делать. Удивительно как я не угодила в колонию для несовершеннолетних со сроком от пяти до десяти лет. Судья назначил мне испытательный срок под надзором этого парня. И поверьте мне, он заставил меня страдать за мои грехи.