Когда дует ветер
Шрифт:
— Тела где?
— Тела привезли.
Рунат держал паузу.
— Ладно. Найдешь колдуна, скажешь. Пусть завтра обряд проведет. Я вижу — ты устал сильно?
— Да так, немного, — Хран встрепенулся, демонстрируя готовность к действиям.
— Отдохни, отдохни. Потом еще поговорим. Вон, дочери тебя ждут. А сын, кстати, где?
Ариг непроизвольно обернулся. На обезображенном лице появилась слабая улыбка.
— Сын? А, пленных пошел смотреть.
— Так, отдохнешь у себя или пойдем, поедим с дороги, кумыса выпьем? — с неопределенной интонацией протянул Рунат.
— Как
Вождь задумчиво наморщил лоб:
— Нет, наверное, сейчас иди. Я позову, если что.
Увидев дочерей арига, Рунат вспомнил про Уму. Расчетливый и жестокий, вождь 'лосей' имел две ахиллесовых пяты, о которых знал только он сам, да еще, пожалуй, вездесущий и пронырливый Ирас. Жена Арида и старшая дочь Ума: только эти два человека, женщина и девочка, мать и дочь, могли лишить Руната душевного равновесия, заставив испытывать чувства, в принципе ему не свойственные — боль и сострадание.
И вот сейчас Рунат страдал, если к этому бессердечному человеку вообще подходило подобное определение. Его постоянно грызла мысль о том, что Ума сильно болеет. Более того, она могла умереть. Со вчерашнего дня, когда Арида позвала колдуна, дочери стало еще хуже. Девочка ничего не ела, кашляла, и периодически впадала в беспамятство от жара. Приходя в себя, Ума постоянно просила пить, но, напуганная предостережениями Ираса, мать только смачивала ей губы. На счастье Умы, ее младшие сестры-мартыши ничего не знали о 'научных рекомендациях' колдуна и поили старшую сестру, когда Арида выходила из хижины. Но сегодня и младшие девочки стали чувствовать себя хуже, у них появились те же симптомы: поднялась температура, лица и туловища усеяла ярко-розовая сыпь. Арида находилась в отчаянье, не зная, что делать. Только сидела в хижине и плакала.
Рунат решил сам поговорить с колдуном по поводу его бездействия, но тот, опасаясь за собственную репутацию, твердо придерживался выбранной версии. Мол, во всем виновата Арида — не обратилась вовремя за помощью, и теперь может помочь только чуро. А чуро — вещь непредсказуемая
Более того, сходив в хижину к больным детям и посмотрев на Уму, Ирас утвердился в мысли о том, что девочка умрет. Да и сестры ее, скорее всего, тоже. В своей 'лечебной' практике колдун уже сталкивался с похожими ситуациями, когда в семье почти одновременно заболевали все дети. Как правило, такие ситуации завершались тем, что или все дети потихоньку выздоравливали, или, наоборот, умирали один за другим. Поэтому Ирас достаточно здраво, с позиции собственных интересов, рассудил: лучше 'подстелить соломки' и заранее приготовить родителей к худшему, чем обнадеживать, рискуя своим положением и благополучием. Тем более что Ума, по понятиям Ираса, могла вот-вот 'потерять оману'.
— Ты Рунат, того, не переживай, — попытался колдун утешить вождя. — Оленя Черух хорошо принял, когда я ему кровью губы мазал, даже улыбался. Так что оману Умы он возьмет, все в порядке. Теперь осталось только напоследок задобрить. Но это уже, когда того…
— А нельзя Черуха уговорить, чтобы он наоборот, не принимал оману Умы? — с надеждой спросил Рунат.
— Ты чего? — с испугом отреагировал колдун. — Нельзя так делать. Как так? Тогда омана маяться будет, без тела останется, а потом куда деваться?
— В тело вернется.
— Глупости говоришь. Если омана ушла, то уже не возвращается. Разве что — чуро какое.
— Во сне же уходит, а потом возвращается? — Рунат в отчаянье пытался уцепиться хоть за какой-то шанс.
— Сон — другое дело. Там омана так, по своим делам ходит. С другими оманами общаться. А если окаха напал, тут уже все. Зачем омане в больном теле оставаться?
Вождь задумался. Рассуждения у колдуна каменные, не прошибешь. Недаром столько лет с духами дело имеет.
— А если…
— Ну, чего еще? — пренебрежительно спросил Ирас. Какой тупой народ — простейшие вещи понять не могут.
— А может омана в чужое тело вселиться?
— Чего? — колдун на мгновение опешил. Возможность такого развития событий ему не приходила в голову. — Да нет, как так? Кто ж ее в чужое тело пустит? Там своя омана живет.
— А в мертвое?
Тут Ирас вовсе лишился дара речи. Искоса взглянул на Руната. Чего это он несет? Совсем из головы ум ушел.
— Ну, ты подумай, подумай, как следует, — колдун заговорил спокойно, отчетливо выговаривая слова. — Если тело мертвое, значит, его омана оттуда ушла. Так?
— Так, — согласился Рунат.
— А если своя омана из тела ушла, значит, оно уже негодное. Зачем чужой омане туда вселяться? Понял?
— Понял, — со вздохом произнес вождь.
Они разошлись, недовольные друг другом.
Ирасу не нравилось настроение вождя. Чего так из-за девчонки переживать? Каждый день чьи-то оманы в акуд уходят. Жизнь так устроена.
Рунат же не мог поверить, что Уму нельзя спасти. Грызло его тайное подозрение, что Ирас по какой-то причине не хочет помочь дочери. Как будто мстит за что-то или завидует. Поменять бы колдуна, да где же другого такого умного взять? Да и слишком многое их между собой связывало. Слишком многое.
Проводив взглядом арига, Рунат решил таки спуститься к реке, посмотреть на пленных. Но на полдороге его остановил Урак, воин, ходивший вместе с Храном в набег. Урак выполнял при вожде особые функции соглядатая и доносчика. Рунат строго следовал совету, усвоенному еще от отца: доверяй, но проверяй. Вождь должен везде иметь свои 'глаза' и 'уши'. Власть — дело тонкое и ответственное. Разинешь рот — без головы останешься.
— Чего тебе? — неприветливо спросил Рунат. В другое время он бы обстоятельно выслушал доносчика, но сейчас ему ни с кем не хотелось общаться. — Срочное что?
Урак угодливо улыбнулся:
— Вождю решать, срочно или нет. Я тороплюсь рассказать, чтобы вождь все знал.
— Лучше бы ты торопился, когда с лесовиками дрался, — вождь не скрывал раздражения. — Как же так лесовики смогли двоих 'лосей' убить? Совсем драться разучились.
— Не двоих, а одного, — осторожно поправил вождя соглядатай. — Да и того случайно, можно сказать. А меня там не было. Я это, в землянку тогда заскочил.
И не удержавшись, добавил:
— Я даже брюхатую заколол. Колдун говорил — брюхатых не нужно брать, с ними одна морока. А ариг говорит — зачем заколол? А я чего? Как колдун сказал.