Когда дует ветер
Шрифт:
— Подожди ты, с брюхатыми, — Рунат поморщился. — Тебе бы только с бабами воевать. Почему одного убили? Я не понял. Хран сказал, что убили двух.
— Не-ет, лесовики убили одного. А второго ранили. Он по дороге умер. А Храна тоже ранили, но ему ведунья помогла.
— Стоп, — велел Рунат. В голосе вождя появилась заинтересованность. — Арига разве ранили? Он мне не сказал. И какая еще там ведунья?
— Храну вот так, почти в грудь, стрела попала, — с готовностью пояснил доносчик. — Ему больно было. А ведунью мы там поймали. Ох, и злая баба!
Урак замялся, подбирая сравнение.
— Потом про глаза расскажешь, — Рунат опять начался злиться. — Ты по делу говори.
— По делу? Ага, так, значит. У арига плечо болело, вроде, стрела с ядом была, а ведунья ему помазала, потом травой напоила, и шу-шу-шу.
— Какое шу-шу?
— Шептала чего-то: шу-шу-шу. И вообще — много они с Храном говорили. Я его предупредил: смотри, сам знаешь этих лесовичек, какие они. Не боишься, что окаху нашлют? Они же Лашую поклоняются. И дух огня у них другой. Смотри, чтобы как с братом не получилось. А он — не твое дело. А я чего — я предупредить. Я же — как лучше. И смотрю, чтобы чего не того. Как ты велел, вождь.
Урак, наконец, замолчал. Рунат задумался. В иной ситуации донос про подозрительные отношения арига с ведуньей его бы насторожил. Хотя Храну он доверял почти, как себе, но вождю ничего нельзя пропускать мимо ушей. Однако сейчас ему не давали покоя совсем другие обстоятельства. И это беспокойство навело его на неожиданную мысль.
— Так ты говоришь, ведунья Храну помогла?
— Да, — честно признался Урак. И непоследовательно дополнил. — Но я его предупреждал.
— А ну, — решительно приказал вождь. — Показывай эту лесовичку.
Доносчик суетливо затоптался на месте, вытягивая руку:
— Вон они, там сидят. У нее, у ведуньи этой, сын здесь. Тоже попался.
— Сын? — Рунат двинулся по направлению к кучке пленников. — И что? Большой?
— Нет, не очень. Но злой, щенок, как и мать. Кричал, чтоб вы, гарты, все сдохли, — Урак семенил сбоку, заглядывая в лицо вождю. — Колдун подходил, сказал, что мальчонка в самый раз. Рыжий, как огонь. Ирас сказал — Оман Яр таких любит.
Вождь притормозил:
— Чего любит?
— Да в жертву его, в жертву. Огонь к огню, так колдун сказал, — радостно пояснил Урак. Он был очень доволен. Как все удачно складывается! Доносчик чувствовал, что чем-то очень угодил вождю. Только до конца не понимал, чем именно.
— Вон она, волосы, как сено.
Рунат приблизился к Олие. Та сидела на земле, голова Данула лежала у нее на коленях. Мальчик дремал, измученный долгим переходом. На подошедшего вождя ведунья даже не взглянула: их, этих гартов, здесь уже половина племени перебывала. Все пялятся на лесовиков, как на диковинных зверей. А чем они отличаются? Только тем, что мужчины-лесовики никогда не обрезают бороду, а женщины разных веревок себе в волосы не заплетают, как эти козы равнинные.
— Это ты, ведунья? — гарт стоял прямо над женщиной и сверлил наклоненную голову голубенькими глазками. Олия глянула мельком и снова уставилась в землю. Она знала неуправляемую силу своего взгляда и в гляделки без нужды не играла.
— Чего молчишь?
— Эй ты, волосатая! — Урак слегка хлопнул Олию древком копья по плечу. — Отвечай, когда вождь спрашивает.
И посмотрел на Руната:
— Она, она, ведьма лесная. Вишь, клык медвежий на шее висит. Может, ее того, плеткой огреть?
Олия подняла глаза на Урака и кольнула так, что соглядатай осекся. Потом перевела взгляд на Руната, произнесла грудным хрипловатым голосом:
— Ну, извини. Не знала, что ты вождь. У нас в лесу вождей давно нет. Не знаю, как с ними разговаривать.
Рунат усмехнулся. Неожиданно для него самого, лесовичка ему понравилась. Ее гордое спокойствие вождя ничуть не разозлило, а, скорее, позабавило. Он привык видеть в глазах соплеменников, даже таких сильных и храбрых воинов, как ариг, угодничество и страх, а тут… Какая-то хрупкая лесовичка делает вид, что его не боится. Может, это даже и неплохо. По житейскому опыту он знал, что с людьми, которые тебя не боятся, во многих смыслах проще иметь дело. Больше шансов, что не соврут и не обманут.
— Так ты, ведунья или нет?
— А что? На костре хотите сжечь?
'Ишь ты, — подумал Рунат. — А она и вправду отчаянная. И умная, похоже'.
— А ты, почему так решила?
— Знаю. Люди рассказывали.
— Какие люди?
— Разные. По лесу много разных людей бродит.
Вождь ответил после паузы:
— Можем и сжечь. А можем и не сжечь. Мне сказали, ты Храна от яда вылечила?
— Хран, это кто? Здоровый такой, со шрамом?
'Врет или правда не знает, как зовут?'
— Здоровый. И со шрамом. Ариг мой.
— Ну, лечила. Может и вылечила. Если к утру не помрет.
Олия шутила очень опасно. Но такой уж эта женщина имела нрав и язык. А еще она почувствовала, что независимый тон вождю 'лосей' почему-то нравился. Олия вела себя как лисица, угодившая в западню. Сейчас она слегка скалила зубы, но готова была и хвостом повилять, лишь бы выбраться из ловушки.
— А другие болезни лечить можешь?
— Смотря какие.
— Ну, окаху выгнать. Из девочки.
— Смотря какого, — осторожно ответила Олия. — Окахи разные бывают.
— Развяжи ее, — распорядился Рунат. Он принял решение.
Рунат, Олия и Урак уже поднялись по откосу, когда их догнал запыхавшийся колдун.
— Рунат, вы куда? — за небрежным тоном Ирас пытался скрыть сильное любопытство и озабоченность.
— Ко мне.
— Можно мне с вами?
— А зачем? Чего ты там не видел? — вождь не скрывал издевки. Он злился на Ираса за то, что тот то ли не мог, то ли не хотел помочь Уме, и теперь испытывал злое удовлетворение, оттого что никак не зависел от колдуна. Тот сам расписался в своей беспомощности, в неумении замолвить словечко перед духами. Так что — пусть проваливает к Черуху.