Когда она жаждет

Сэндс Габриэль

— Я не знаю. Он не любит говорить об этом, но ты можешь спросить, если тебе интересно.

Она покачала головой.

— Я бы не хотела лезть не в свое дело. Поверь, я понимаю, что не хочу говорить о семье. Я ненавижу рассказывать людям о своем отце. Помню, однажды он приехал забрать меня с вечеринки по случаю дня рождения и явился в кожанке с пистолетом на поясе. Зачем он это сделал? Это был праздник девятилетнего ребенка, ради всего святого. Но ему нравилось выпендриваться. Запугивать людей просто так.

По

моему позвоночнику пробегает неприятная дрожь.

Ее руки находят мои. — Увидев этот пистолет… Думаю, он навеял много плохих воспоминаний.

— Мне жаль.

— Тебе не нужно извиняться. Но я хочу, чтобы ты знал, куда устремились мои мысли, когда я увидела его. Почему это так меня напугало. Я знаю, что несправедливо сравнивать тебя с моим отцом, когда ты совсем на него не похож. Ты щедрый, добрый и хороший, даже если иногда пытаешься притвориться, что это не так.

Блейк одаривает меня язвительной улыбкой.

Добрый?

В моем теле нет ни одной доброй косточки.

Но Блейк не замечает, что творится у меня в голове.

— Мы должны пригласить Сэма на Рождество. Он замечательно справился с ремонтом моей квартиры. Я не хочу, чтобы он провел праздник в одиночестве.

Я сжимаю ее руки. — Хорошая идея, Солнышко. Хотя, судя по сегодняшнему дню, он, наверное, уже планирует просто прийти.

Она тихонько смеется и поднимается на цыпочки, чтобы поцеловать меня.

Я никогда не видел таких голубых глаз, как у нее. Они успокаивают меня. Они заставляют меня чувствовать, что все это, в конце концов, может сработать.

А еще они напоминают мне, что она заслуживает кого-то гораздо лучшего, чем я.

Человек, которого она даже не знает.

Человек, который определенно недостаточно хорош, чтобы когда-нибудь отпустить ее.

ГЛАВА 36

БЛЕЙК

Рождественский вечер.

Сэм, Роуэн и я на кухне, готовим ужин, который должен стать настоящим итальянским пиром.

Роуэн занимается макаронами, помешивая рагу из баранины в огромной кастрюле из нержавеющей стали. Сэм раскладывает на деревянной доске сыр и холодную нарезку, которые он купил в каком-то специализированном магазине в Канзас-Сити, и выкладывает свежую моцареллу поверх салата капрезе. Меня назначили ответственным за чесночный хлеб.

Из динамика в гостиной доносятся рождественские мелодии. Сегодня утром мы даже купили елку и повесили несколько старых украшений, которые я недавно нашел в сарае.

Я нарезаю багет, стараясь не прорезать его насквозь, и щедро смазываю каждый ломтик маслом, чесноком и травами. Я ставлю его в духовку выпекаться, и теплый аромат чеснока наполняет кухню, смешиваясь с душистым ароматом рагу из баранины Роуэна, кипящего на плите.

— Еще вина? — спрашивает Сэм, поднимая одну из бутылок красного, которые

он принес.

— Конечно.

Он наполняет мой бокал, а затем свой. — Как прошла эта неделя на работе?

— Неплохо, вообще-то. Бретта не было дома последние пару дней, что очень помогает. Карли сказала мне, что он навещает кого-то в Канзас-Сити. У него там куча друзей со времен учебы в колледже. Мне не терпится увидеть его, когда я вернусь на работу на следующий день после Рождества.

— Я заходила посмотреть на дом сегодня утром. Твои ребята хорошо продвигаются.

Сэм улыбается. — Я хотел, чтобы они успели сделать как можно больше до праздников.

Я кладу свою руку на его руку, преисполненная благодарности. — Спасибо. Я очень ценю все, что ты с Роуэном делаешь для меня.

На щеках Сэма появляется румянец. — Конечно. Рад помочь.

Тирамису, который мы с Роуэном приготовили вчера, стоит в холодильнике, поэтому я достаю его и несу на новый обеденный стол в гостиной. Я привыкла есть с ним на диване, но с приездом Сэма нам пришлось обновиться.

Нам? Осторожно.

Я сглатываю, в животе появляется опасение. Нет никаких «мы». Есть Роуэн, и есть я. За последнюю неделю вспоминать об этом становится все труднее и труднее.

За окном тихо падает снег, покрывая мир белым одеялом. Огоньки на рождественской елке мерцают, заливая теплым светом гостиную.

Все слишком идеально. Кажется, у меня никогда не было такого Рождества. Мама старалась изо всех сил, но это был единственный праздник, который папа никогда не пропускал, и я всегда была начеку, когда он был рядом.

А последние несколько лет, когда у меня была только мама, были трудными. Я не могла не думать о том, что каждый год — последний, который мы празднуем вместе, и обычно злилась на Макстона за то, что он снова не приехал. Мы заканчивали ужин, я помогала ей лечь в постель, а потом мне хотелось просто отключиться и забыть о прошедшем дне.

Но сейчас я не хочу, чтобы этот день когда-нибудь закончился.

По правде говоря, я не хочу, чтобы все это закончилось.

А это значит, что мой контроль над ситуацией ослабевает. Как долго еще я смогу отрицать то, что происходит между мной и Роуэн?

Боже. Это не та история, которую я могу прекратить, просто закрыв книгу. Это моя жизнь, и если я не обуздаю свои чувства к Роуэну, то сама себе наврежу.

Я слышу смех парней на кухне. Мгновение спустя Роуэн выходит с рагу и ставит его на пробковую подставку в центре стола.

Я подхожу и заглядываю в кастрюлю. — Пахнет невероятно.

Роуэн ухмыляется, выглядя довольным комплиментом. — Лучше бы так и было. Он готовится уже несколько часов. Надеюсь, вы проголодались.

— Черт!