Когда отцветают розы
Шрифт:
Диана заставила себя сосредоточить внимание на местных новостях. Из того, что могло касаться непосредственно ее, она обнаружила только маленькую заметку на последней полосе: «Поиски вооруженного беглеца продолжаются». В ней не содержалось ничего, что не было бы Диане известно. Газеты из Вашингтона, Ричмонда и Шарлоттсвилля не опубликовали по этому поводу вообще ничего. В данном случае поговорка «хорошие новости — это отсутствие новостей» полностью себя оправдывала. Едва ли Эмили и Чарли смогут купить в Северной Каролине газету из родного округа. Сведения о сенсационной находке скелета не могли еще проникнуть в прессу. Оставалось надеяться,
Выпив две чашки кофе, она вышла на воздух и еще с час гуляла по главной улице, рассматривая старые, но ухоженные дома с аккуратными палисадниками и постриженными лужайками. Весеннее цветение легко рассеивало мрачные мысли. Захочет ли Эмили посадить магнолию? Немного зная ее, нетрудно было ответить на этот вопрос утвердительно. Причем магнолию сразу метров восьми до макушки. Такие деревья гордо возвышались почти в каждом дворе, но это была не классическая южная магнолия с белыми восковыми цветами. Это была… Боже, как она называется? Не вспомнив, Диана снова помрачнела. Ко всем прочим проблемам ей предвиделась неприятная сцена признания и, возможно, изгнания с позором.
Быть может, уже открылись магазины? Считается, что ни одно другое занятие не отвлекает слабый пол сильнее, чем прогулки по магазинам. Неожиданно она обратила внимание на великолепный старинный особняк с белыми колоннами и широкой лестницей, обрамленной коваными перилами. Она остановилась и прочитала вывеску. Именно здесь побывал Энди накануне. Историческое общество работало с десяти до четырех; и она вошла.
Предварительно позвонив из автомата на углу Луису, она договорилась встретиться с ним в его библиотеке, а потом осмотрела выставку на первом этаже. На стеллажах и полках красовались для обзора наконечники стрел и каменные орудия труда, обломки глиняной посуды и куски дерева. По стенам были вывешены пространные выписки из трудов местных краеведов. Вывод напрашивался простой: у здешних мест не было никакой истории до прибытия первых европейских переселенцев.
Специалисту все это могло показаться весьма любопытным, но она специалистом не была. Ее привлекло движение в соседнем зале. Вход в него оказался перетянут веревкой, но это не могло помешать Диане встать в дверях и смотреть.
Помещение было обставлено мебелью второй половины восемнадцатого века, к которому, кстати, относился и сам дом. В интерьере красовались манекены, одетые по моде эпохи. Комната представляла собой гостиную, убранную к вечернему чаю. Одна из фигур, сидящая на изящной чиппендельской софе, протягивала руку к серебряному сервизу, поставленному перед нею на столике. На ней был напудренный парик и бледно-зеленое платье из тафты, сквозь разрез которого виднелся край кружевной нижней юбки. Еще более нежное, тонкое как паутина кружево покрывало плечи и ниспадало до локтя вдоль рукавов. Еще две женские фигуры стояли рядом.
Приглядевшись внимательно, Диана обнаружила, что платья тоже были старинными, вероятно, ровесниками обстановки. Среди этого великолепия хлопотала молодая женщина, выглядевшая здесь совершенно не к месту, в линялых джинсах и простой мужской рубахе. Она как раз пристраивала парик на голову четвертому манекену, изображавшему представительного джентльмена в сюртуке и башмаках с вычурными пряжками. Его жилетка была расшита яркими шелковыми нитями.
Подняв голову, женщина заметила Диану и широко ей улыбнулась.
— Заходите сюда, если хотите.
— Похоже,
— Ничего, все почти готово к открытию. Я должна была закончить здесь еще вчера вечером, но не успела, — она подняла веревку и привязала ее над дверью. — Вы интересуетесь старинным костюмом?
— Нет, но это так красиво.
— Лучшие вещи из нашей коллекции, — она поправила коротко постриженные волосы и оглядела комнату с гордостью. — Вообще-то им здесь не место. У провинциальных музеев, как наш, нет ни денег, ни специалистов, чтобы достойно хранить такие сокровища. Я ведь тоже доброволец, на самом деле мне нужно быть на работе. Пришлось взять пару дней за свой счет.
— Вы делаете благородное дело, — Диана улыбнулась ей.
Ответная улыбка получилась несколько грустной.
— Если у вас есть несколько часов свободного времени, я могу изложить вам все, что думаю об этих добровольно-благородных делах. Никакие добровольцы не могут заменить того, что здесь не хватает на самом деле: презренного металла, иными словами — денег. Ткани уже очень ветхие, их надо хранить при постоянных температурах и ровном освещении, а такое оборудование стоит очень дорого. Вероятно, сохранение исторических реликвий не самое важное из того, что нуждается в финансировании в наши дни — я даже в этом уверена. Но я иногда чувствую такое отчаяние, когда нужно сохранить что-то уникальное и не хватает какой-нибудь сотни… Впрочем, что это я тут плачусь!
— Мне у вас очень нравится, только я боюсь, что мешаю.
— У меня теперь есть время. Задавайте вопросы, если хотите. Меня зовут Мэрили Гарнер.
Диана тоже представилась, но говорила довольно рассеянно. Ее внимание целиком завладело одно из платьев. Это опять были розы! Разбросанные по всему наряду в самых невообразимых местах, они были тщательно вышиты, и их краски почти не поблекли от времени.
— Этот стиль называется «полонез», — пояснила ее добровольный экскурсовод. — Он был популярен в Англии семидесятых годов позапрошлого столетия. В Америке мода на него подержалась немного дольше: колонии всегда с этим запаздывали.
— Неужели платье такое старое? Оно прекрасно сохранилось.
— С ним музею немного повезло. Девушка, для которой оно было сшито, умерла накануне свадьбы. Это часть ее подвенечного убора. Убитые горем родители убрали одежду с глаз долой, и она пролежала в сундуке почти сто лет. Поскольку платье ни разу не надевали, на нем не осталось пятен пота, которые вредят сохранности материала, и оно не выцвело от солнечных лучей.
Ощущение, которое овладело Дианой, когда она услышала эти слова, было сильнее, чем просто внезапная догадка. Задавая вопрос, она уже знала, каким будет ответ на него:
— Имя этой девушки известно?
— Конечно. Марта — персонаж самой романтической легенды, известной местным историкам-энтузиастам. Здесь когда-то жила семья Фэйрвезеров. Кстати, дом их уцелел. Это одна из наших достопримечательностей, хотя потомки продали имение и уехали из наших мест. Так и получилось, что одежда попала в собрание Исторического общества. Сегодня на аукционе за нее можно было бы выручить большие деньги, а в прошлом веке на нее смотрели лишь как на старые тряпки, имеющие только историческую ценность. Подобным путем к нам попадают многие экспонаты, хотя по большей части это никому не нужная рухлядь. У многих рука не поднимается выбросить бабушкину цветочную вазу или дедушкин ночной горшок, но и в доме хранить их они не хотят.