Шрифт:
Глава 1
Девчонка каким-то образом удрала во время перевозки новой партии с базы на базу, я её нашёл, случайно в тот день оказался поблизости и быстро отреагировал на «заказ». А вообще-то, это мой «бизнес» – решать всякие проблемы: устранять чьих-то конкурентов, находить уклоняющихся от уплаты должников, иногда и мелочёвка, типа этой – разыскивать и возвращать сбежавших шлюшек. У меня дар преследователя, в прошлой жизни наверняка был охотничьим псом. Официальное прикрытие – лицензия на частную детективную деятельность (в своё время закончил юрфак, разумеется, заочно, так сказать, не отрываясь от дел), соответственно – имел разрешение на ношение оружия, хотя «официальным» стволом ни разу не приходилось пользоваться.
Я должен был сразу вернуть девчонку. Но я знал, что там её всё равно
– Раздевайся, – бросил я ей, скидывая с себя джинсы и боксёрки, ствол уже только от одного предвкушения скорого траха встал так, что его можно было использовать вместо вешалки. Я обожаю секс. В отсутствие других «вредных привычек» он единственный спасает меня от перенапряга на «работе».
Девчонка отступила в самый угол спальни, присела на корточки, обхватив себя руками, как, блин, Алёнушка на картине, знакомой с детства.
– Раздевайся, дура, мне некогда, – приказал я ещё раз, торопливо стаскивая через голову рубашку, не в силах терпеть и тратить время на расстёгивание пуговиц. Рубашки навыпуск летом – это мой неизменно-вынужденный стиль, под ними удобнее всего прятать заткнутый за пояс джинсов ствол, уже самый настоящий, когда его нужно иметь поближе.
Она не пошевелилась. Ужас в её глазах ещё больше меня завёл. Подошёл к ней. Налитой кровью головкой члена повозил по её лицу, она зажмурилась. Желание зашкаливало и мешало её разглядывать, видел только, что симпатичная, но это я понял, ещё когда отлавливал её, да других для такого дела не берут, и мне было абсолютно пофиг, сейчас я думал лишь о том, чтобы скорее дать работу измаявшемуся стволу. А шлюшки все поначалу симпатичные, потом жизнь это быстро исправляет. Потому и нужен поток, новые партии тех, кто ничем иным зарабатывать не умеет.
– Хочешь начать с отсоса, давай начнём с отсоса, – хмыкнул я. – Вставай на колени, шлюшка.
Она вместо этого подняла лицо, стараясь не смотреть на набухший член перед ней, взглянула в мои глаза с такой ненавистью и упрямством, что я удивился.
– Ты что? Ты понимаешь, что с тобой будет, если не будешь слушаться? Тебе устроят показательную карусель и выбросят как сломанную игрушку. Знаешь, что такое «карусель»? Это когда все имеют тебя по кругу без остановки. Здесь же только я. Будешь послушной, замолвлю за тебя словечко.
Она продолжала молча сверкать глазищами.
– Открывай рот, – разозлился я.
Крепко взял её рукой за подбородок, сдавил щёки, её губы невольно приоткрылись, приняв форму как у рыбки, ткнул членом в этот розовый бант. Она опять зажмурилась, из-под длинных ресниц потекли слёзы. Меня же всего аж трясло от желания скорее потрахаться. Схватив её за предплечья, рванул вверх. Я парень сильный, тренированный, с бицепсами-трицепсами, куда против меня этой девчонке. Швырнул её на кровать, придавил голым телом, одной рукой завёл ей руки за голову, другой стал стаскивать с неё трусы. Трусики… Нежные, девичьи, хлопково-кружевные… Но меня их вид не насторожил, приютское детство, взросление в уличных бандах, затем грязный бизнес и общение с девицами, жаждущими продать себя за деньги, давно стёрли иллюзии о возможном существовании чистоты в этом ублюдочном мире. Она молча сопротивлялась, сжимала бёдра, дёргала ногами – всё это лишь больше возбуждало меня. Почему-то не кричала. Ведь могла орать, ругаться, визжать. Нет, всё молча. Стащил, задрал ей юбчонку, ногами раздвинул бёдра, глядя в её полыхающие ненавистью глаза, натянул опытным движением презерватив, ткнулся изнывающей от жажды траха головкой в её щель, но девчонка была так напряжена, что член упёрся словно в каменную стену. Протиснулся туда пальцем – блин, всё горячее и сухое. Обычно на меня тёлки сразу текут, становятся мокрыми и податливыми, скользить по таким дыркам – одно удовольствие. А тут что?! Взял одну её руку, сунул её пальцы себе в рот, смачно облизал, вытащив, направил её руку вниз, прижал пальцы к клитору.
– Давай, детка, смачивай себя, пускай меня скорее, а то я тебя своей дубиной отхлещу по заднице.
Стал двигать её рукой, имитируя мастурбацию, но она ничуть не увлажнилась, как будто никогда не развлекала себя подобным образом.
– Ну же, давай, помогай себе, а то ведь возьму тебя насухую, а это больно, я знаю, будешь орать благим матом. Сейчас, пока я добрый, у тебя есть возможность получить удовольствие.
Девка продолжала упорно молчать и испепелять меня взглядом, слёзы продолжали струиться по её лицу.
– Ну хорошо, сама напросилась, – грозно сказал я, всё ещё надеясь обойтись без крайних мер, но похоть гнала меня вперёд, не давала уделить достаточное время подготовке её влагалища… Сами шлюшки называли свои места кисками, меня тошнило от этого слова настолько, что даже член мог не встать, как будто и у него были уши.
Я пальцами раздвинул её складки, вставил головку, зафиксировал её бёдра, она уже не могла дёргаться, придавленная моим весом, бросил последний предупреждающий взгляд, но она зажмурила глаза, и двинул своей мощью вперёд, не так чтобы до конца, но она заголосила, а я почувствовал, что… всё-таки есть в этом мире островки чистоты и что одним таким островком стало меньше. Вытащил член, снял презерватив в кровяных разводах.
– Иди в душ, – бросил я хмуро.
Она не могла подняться, всё ещё кусала губы от боли и, наверное, ужаса, я взял её на руки, отнёс сам, поставил в поддон, стащил с неё топик и юбку, она не сопротивлялась, только обливалась слезами и дрожала как заячий хвост, включил воду, сам встал к ней, рядом со мной она казалась хрупкой феей. Теперь, зная, что она была целочкой, даже про себя не мог называть её тёлкой, девкой и уж тем более шлюхой. Полил на её плечики душистым гелем, медленно стал втирать, смывая с неё свой пот. Член, не получивший пока избавления от стояка, упирался ей в пупок, струи воды сливались с её слезами, я намыливал её упругие грудки, соски предали свою хозяйку, возбуждённо тыкались мне в ладони, как слепые котята, я сжимал их, глядя в глаза девчонки, наполненные страданием и… желанием?.. Мне следовало проявить чуть больше терпения, я получил бы этот персик на блюде, да и расставание с невинностью прошло бы для неё легче. Но сначала погоня, потом её молчаливое сопротивление, ограниченность времени и факт, что я нарушаю правила, – всё это вкупе вызвало и моё дикое возбуждение, и торопливость. Мне бы следовало получше рассмотреть её, вот как сейчас. Совсем юная, мне уже тридцать три, ей, наверное, лет восемнадцать от силы. Но в том мире, где я вырос, девственности лишались лет в 11-12, я и предположить не мог, что до меня ею никто не пользовался… Глаза огромные, орехового цвета, ресницы длиннющие, чёрные и без всякой туши, носик точёный, бровки, губки, щёчки – всё такое милое, нежное, волосы тоже ореховые, чуть темнее, чем глаза, густые, волнистые, ниже попы – просто классическая наложница в подарок султану, картину можно писать. Я сместился скользкими от геля руками к её бёдрам, намылил тугую попку, девушка опять была натянута как струнка, одной рукой обхватила себя, пряча грудь, другой пыталась закрыть свой шелковистый треугольник. Я легко отодвинул её руку, поводил по влагалищу пальцами в пене и ладонями – по внутренней стороне бёдер, стирая кровь. Потом полил её всю, закутал в полотенце и, не вытираясь сам, снова отнёс в постель.
Жалеть её дальше не имело смысла. Всё равно невинность не вернуть, а мне было необходимо утолить зверское желание, захватившее меня ещё больше после намыливания её в душе. Она уже не сопротивлялась, лежала тихо и покорно, словно всё ещё была в шоке от случившегося, словно бы душа улетела куда-то, оставив мне её тело. Я опять наклонился над ней, раздвинул её бёдра, стал тереться мокрым членом о чувствительный бугорок клитора, покусывая её за соски, вытягивая их, то захватывая полностью ртом, то лишь слегка прихватывая кончиками зубов, наглаживая языком. При этом старался всё время смотреть ей в глаза, ждал, когда увижу в них, что она снова здесь и сейчас, ждал, когда в них появится удовольствие, когда она сама, пусть даже только зрачками, начнёт умолять меня взять её.