Когда пируют львы. И грянул гром
Шрифт:
– Только два пастушонка, – доложил он.
– Тогда спускайся, – приказал Стеф.
Отряд выехал на открытое место, и пастушата сразу пустились наутек и скрылись среди хинных деревьев по ту сторону болотца.
– Пускай бегут, – засмеялся Стеф. – У этих бедняжек и без нас теперь неприятностей хватит.
Он пришпорил лошадь, пустив ее к ярко-зеленому пятну сочной болотной травы. Она росла густо и так высоко, что доставала ему до седла. Остальные тронулись вслед за ним; под копытами лошадей чавкала грязь. Уже видны были над травой спины животных, всего в сотне ярдов впереди, и вокруг них с писком кружились птички.
– Шон, ты с Фрикки заходи слева… – начал Стеф через плечо, но закончить не успел.
Внезапно из травы вокруг них поднялись зулусы – не менее сотни, в полном боевом снаряжении.
– Засада! – заорал Стеф. – В драку не вступать, их слишком много! Уходим!
И тут нападавшие с воем стащили его с лошади.
Оказавшись в вязком болоте, лошади испугались: они громко ржали, вставали на дыбы. Выстрел Кляйна почти потонул в торжествующем реве воинов. Мбежане одним прыжком оказался рядом с Шоном, схватил его лошадь за узду и развернул ее кругом:
– Давай, нкози, жми, быстро! Не жди!
Кляйн был уже убит, ассегай вонзился ему горло, и яркая кровь хлестала у него из уголков рта, когда он опрокинулся на спину.
– Держись за стремя, – сказал Шон, с удивлением обнаружив, что совершенно спокоен.
Сбоку на него бросился зулусский воин. Винтовка лежала у Шона на коленях, и он почти в упор выстрелил нападавшему в лицо. Пуля снесла тому половину черепа. Шон быстро перезарядил винтовку.
– Гони, нкози! – снова крикнул Мбежане.
Он и не подумал послушаться Шона. Высоко подняв щит, он пошел на двоих атакующих и опрокинул их в грязь. Его ассегай поднялся и опустился, снова поднялся и опустился.
– Нги дла! – орал Мбежане, что приблизительно означало «я съел».
Он окончательно вошел в раж, перепрыгнул через мертвые тела и бросился в атаку. Его встретил воин, но Мбежане краем своего щита подцепил щит противника, рывком отбросил в сторону, открыв для своего клинка левый бок противника.
– Нги дла! – снова заорал он.
В плотном кругу атакующих он пробил брешь, и Шон рванулся в нее. Лошадь с трудом ступала в вязкой грязи. А тут еще за поводья схватился какой-то зулус, и Шон в упор выстрелил ему в грудь. Зулус закричал.
– Мбежане! – снова крикнул Шон. – Хватайся за стремя!
Разделались и с Фрикки ван Эссеном. Лошадь его упала, и зулусы облепили его как мухи, размахивая окровавленными копьями.
Сидя в седле, Шон наклонился, обхватил Мбежане за пояс и выдернул его из грязи. Тот отчаянно отбивался, но Шон удержал его. Почва под копытами лошади стала тверже, и они прибавили ходу. Но на пути встал еще один зулус с ассегаем наготове. Шон был перед ним совершенно беззащитен: одной рукой он держал негодующе брыкавшегося Мбежане, в другой сжимал незаряженную винтовку. Грязно ругаясь в лицо врагу, Шон направил лошадь прямо на него. Зулус ловко отскочил в сторону и снова бросился в атаку. Острый наконечник чиркнул Шона по голени и вонзился лошади в грудь. Но они все-таки прорвались. Болото осталось позади, и они помчались между деревьями.
Лошадь пронесла его еще одну милю и пала. Рана оказалась слишком глубока. Скакун тяжело рухнул на землю, но Шону удалось вовремя освободить ноги из стремян и спрыгнуть. Тяжело дыша, Шон и Мбежане смотрели на мертвое тело животного.
– В этих сапогах бежать сможешь? – торопливо спросил Мбежане.
– Да.
На нем были легкие сапоги из сыромятной кожи.
– Штаны точно будут мешать.
Мбежане быстро опустился на колени и наконечником копья обрезал обе штанины по колено. Встал и прислушался – нет ли погони. Ничего не было слышно.
– Брось винтовку, она слишком тяжелая. Патронташ и шляпу тоже.
– Как это «брось винтовку»? Я не могу!
– Тогда тащи! – вспыхнул с досадой Мбежане. – Тащи и погибай. Если не бросишь, тебя настигнут еще до полудня.
Шон еще секунду подумал, потом перехватил винтовку за ствол, взмахнул, как топором, и шмякнул о ствол ближайшего дерева. Приклад разлетелся на куски. То, что от нее осталось, Шон забросил в кусты.
– Теперь вперед, – сказал Мбежане.
Шон бросил быстрый взгляд на мертвую лошадь. Увидел прикрепленную кожаными ремнями к седлу овчинную курточку. Пропала куртка, зря Анна столько трудилась над ней, подумал Шон, криво усмехнувшись про себя. И побежал следом за Мбежане.
Первый час дался Шону очень тяжело. С большим трудом ему удавалось не отставать от зулуса. Мышцы тела были напряжены, и скоро закололо в боку. Мбежане заметил это, они остановились на несколько минут, и зулус показал ему, как надо расслабить мышцы, чтобы боль прошла. Потом побежали снова, и теперь Шону стало легче. Прошел еще час, и у Шона открылось второе дыхание.
– Долго бежать до своих? – прохрипел Шон.
– Дня два… не разговаривай, – ответил Мбежане.
Они продолжали бежать, и пейзаж вокруг постепенно менялся. Холмы стали менее круты, не столь изрезаны оврагами и расщелинами, лес поредел, и они наконец оказались среди холмистых лугов, заросших густой травой.
– Похоже, за нами никто не гонится, – проговорил Шон в первый раз за последние полчаса.
– Все может быть, – уклончиво отозвался Мбежане. – Рано еще говорить об этом.
Они бежали бок о бок и в ногу, шлепая подошвами по пропеченной солнцем почве.
– Господи, как хочется пить, – сказал Шон.
– Воды нет, – отозвался Мбежане, – но, когда поднимемся наверх, немного отдохнем.
Оказавшись на вершине, они оглянулись назад. Рубаха Шона промокла от пота, дышал он глубоко, но легко.
– Никто за нами не гонится, – облегченно заметил он. – Теперь можно немного снизить темп.
Мбежане не отвечал. Он тоже много потел, но ни в движениях, ни в посадке головы усталости не замечалось. Свой щит он нес на плече, в другой руке держал копье: наконечник темнел от запекшейся крови. Минут пять он пристально всматривался в проделанный ими путь и вдруг злобно зарычал, куда-то указывая наконечником ассегая:
– Вон они! Рядом с группой деревьев! Видишь?
– Черт побери! – воскликнул Шон.