Когда явились ангелы (сборник)
Шрифт:
28 км. Пиноччи и Магапиус Дасонг идут ноздря в ноздрю; затем Симонсен, слегка напрягшись; затем отбившийся от основной группы долговязый швед, Эриксталь.
На тридцатом километре милицейский мотоцикл проносится мимо, тесня зрителей за обочину, и Магапиус, уклоняясь от колеса, подрезает ногой пятку Пиноччи. Американец спотыкается, перекатывается через бедро и плечо и возвращается в строй, теперь он – третий после танзанийца и корейца, Ко Чху Сена. Пиноччи все еще на переднем крае, но, судя по вытаращенным глазам, дает трещину.
Магапиус пропускает корейца. Извинительно стреляет глазами в Пиноччи и, отстав от корейца, бежит рядом с американцем.
На ухабистом отрезке дороги в телекамере на прицепе что-то разлаживается. На пару миль бегуны превращаются в неразборчивые цветные кляксы.
Толпа у площади наконец-то являет признаки нетерпения. Слышен грохот – кулаки стучат по пустой жести неустанно и неритмично. Милицейский фургон вгрызается в толчею – наводить порядок…
Ветер-баламут рвется снять напряжение и кружит обрывки бумаги по принудительно опустевшей площади. Фургон едет обратно, захватив полдюжины исцарапанных подростков, у одного ухо в крови. Все на борту машины стоически смотрят перед собой – и ловцы, и улов.
35 км. Камеру починили. Картинка проясняется. Пиноччи отстает, держась за бедро, Магапиус по-прежнему бежит вровень с американцем, уступив борьбу за первое место Симонсену, корейцу и Эриксталю. В китайской гуще Ян осознает, что он одолел 35 километров, уложившись в контрольное время. Ему разрешат финишировать. Он приободряется. Обгоняет товарищей – почему нет? Когда Ян оставляет за спиной Чжоа, изможденный друг призывает: вперед, Ян. Чжи о.
Далеко, далеко позади Блин задыхается, о черт, черт, черт. Он видит, что его точняк попрут с дистанции. Ах ты наглая скотина Мудэ! В радость тебе будет услышать, что мистер Хитрожоп У даже не дошкандыбал до финиша?
Группа японских телевизионщиков недовольна поведением толпы. Вот же китайцы – притихли, будто вымерли, пни пнями! Звукооператор выходит на середину улицы и пытается добиться от толпы реакции. Та сперва озадачивается. Поорать? Им не о чем орать.
13.21. Хьелль Эриксталь рвет ленточку: 2 часа 15 минут 20 секунд. Не фонтан, но если учесть местность, холодность, воздух, вполне себе. На пятки Эриксталю наступает Симонсен (2:15:51), третьим приходит Чон Хён Ли из Корейской Народно-Демократической Республики (2:15:52). За Ли финиширует его компатриот Ко Чху Сен, пятое место достается Чаку Хэттерсли, из янки он один увезет домой вазу. Хромающий американец и высокий, плавный танзаниец прибегают вместе десятыми. На финише они обнимаются.
За последним поворотом, вылетев на обширную площадь, Ян неожиданно обгоняет одного бегуна за другим – к радости толпы. Вот теперь им есть о чем вопить. Японский звукооператор подзуживает их – «Чжи о! Чжи о!» — и милиция сбивается в нервные, клокочущие группки. Толпам положено хранить спокойствие. Когда Ян обгоняет двух итальянцев и двух японцев под носом у зрителей, те сполна просекают фишку: «ЧЖИ! О! ЧЖИ! О! ЧЖИ! О!»
Ян финиширует не первым из китайцев. Он второй после Пэн Цзячжэна (2:26:03). Но Пэн на финише выглядит разбитым, зеленеет и задыхается, а маленький Ян бежит на всех парах, держит хвост пистолетом, руки ходят ходуном, цыганские глаза сияют. Это Яна толпа утягивает за обозначенную линию, чтобы поднять на плечи.
В Пекине герои не обязательно финишируют первыми.
Позднее на отметке 35 километров три ответственных лица с огромным красным флагом выбежали на дорогу, чтобы остановить Блина. А он припустил что есть мочи.
– Прочь с дороги, желтые свиньи!
Извернувшись, Блин пробился сквозь тройку лиц и ускорил темп. Лица, к вящему удовольствию толпы, бросились вдогонку. Народ стал подбадривать отважного опозданца. «Чжи о», иначе не скажешь. Блин рванул как угорелый и заорал быстро удалявшимся ответственным лицам:
– Шмелый Лу живым не дастся!
К счастью, пробежав квартал, лица сдались, и Блин пошлепал себе дальше, до самого финиша. Позже он приносил извинения всем причастным, клялся, что ему жаль, что он на битый час задержал движение транспорта, – и, нет, он понятия не имел, зачем он это сделал.
– Возможно, меня окрылил тот Красный Флаг.
Назавтра бегунов отправили отдыхать, а прессу – на очередную обязательную экскурсию. На сей раз, сказали журналистам, в сельскую местность, узреть чудеса еще более древние!
Маленький автобус замер на обставленной статуями дороге к гробнице династии Мин, чтобы фотограф выбрался и сделал снимки. Спешился и писака; он прислушался к внутреннему голосу, бурчавшему о приближении Желтой угрозы. Писака опрометью пересек дорогу и углубился в грушевый сад на пять рядов – посовещаться с толстой кишкой.
Присев меж павших груш и колышущихся сорных трав, писака размышлял о командировке. У трио было завались фоток и много инфы, но не было истории. Вот она, беда Новой Политики Открытого Бамбукового Занавеса: чертовски много инфы для того, чтобы, зацепившись за что-то одно, объять остальное. Подцепить эту рыбину можно на старый добрый пёрлбаковский [209] сюжет, говорил себе писака, или на порыв вдохновения; затем он всмотрелся в горсть листьев, которую только что выдрал из сорняков. Святые черти, да она ж тут повсюду, целые акры, колышется себе как ни в чем не бывало. Минванна!
209
Перл Бак (1892–1973) – американская писательница, много лет жившая в Китае (где была известна под именем Сай Чжэньчжу) и сочинявшая романы о китайском селе. Первая женщина – лауреат Нобелевской премии по литературе (1938).
Писака вернулся в автобус, светясь от воодушевления. Он пробивался сквозь гулкие гробницы и зябкие храмы, грезя о возвращении в тихий гостиничный номер. Трава жгла карманы, словно деньги, мечтающие быть истраченными. В Пекине не торгуют параферналией, зато здесь полным-полно трубок, которые продаются как память об эпохе Опиумных Войн [210] .
В номере писака утрамбовал макухи и прочее в глиняную чашу и разжег трубку. Вдохнул благодатное облако. Когда коллеги постучались, чтобы сказать, что автобус готов отвезти их на прощальную церемонию в гостиницу «Пекин», сюжет был зачат и оплодотворен, и, как полагал сам писака, яйцо снеслось просто отличное. Осталось только его высидеть.
210
Первая опиумная война (1840–1842) была развязана Великобританией против Китая с целью открыть китайский рынок для британских товаров (в первую очередь опия). Вторая опиумная война (1856–1860), преследовавшая те же цели, была объявлена Китаю Великобританией и Францией.
Сперва Блин и коллеги писаки по журнализму по вполне понятным причинам уперлись рогом.
– Ты с дуба рухнул. Хуже того, ты под кайфом. Что ты себе нагрезил? Что нам позволят вывезти его отсюда в бочонке, как сувенирного кули?
– Нет, я серьезно. Вы прикиньте офигительный резонанс, заголовки типа «Обувная Компания Тайно Вывозит Бегуна-Невозвращенца Из Красного Китая». Пошевелите извилинами. Два года с приличным тренером в Орегоне – и он выиграет бостонский марафон! Продаст сто тыщ миллионов едрических кроссовок! Я видел статистику. Он был на отметке тридцать пять километров в два часа шесть минут, а к финишу пришел в два двадцать девять. Это четыре минуты пятьдесят три секунды на милю на последнем этапе марафона, скорость на уровне мировых рекордов. Этот парень – сокровище, говорю вам, это алмаз, который без правильного тренинга останется неограненным. Вдумайтесь. Парня ждет самое светлое будущее.