Кольцо великого магистра (с иллюстрациями)
Шрифт:
Отведав в свою очередь, старший стольник разрешал нести к великому князю. От ключников еду принимал кравчий. Вкусив от каждого блюда, он ставил их на стол.
Казалось, таких мер было достаточно.
Но князь Ягайла, любивший хорошо поесть, еще больше усложнил дело. Теперь во всех звеньях этой цепи вместо одного пробовать кушанья стали двое. И все равно великий князь опасался козней верховного жреца.
Хмельных напитков Ягайла боялся еще больше, поэтому и пил мало. Его драгоценный турий рог, оправленный в золото, во время пиршества держал в руках преданный чашник, половчанин
На почетном месте, по правую руку князя Ягайлы, сидел опытный воин, его брат Скиргайла, и остальные братья. По левую руку князя сидел боярин Гонулон, князь Суздальский, женатый на Ягайловой сестре Агриппине, и Ольгимунд, князь Гольщанский.
Великий князь восседал на резном стуле, украшенном золотыми кистями, остальные — на длинных дубовых скамьях, крытых шелком и бархатом.
Когда гости насытились и осушили не один кубок хмельного, из рук великого князя посыпались подарки за верную службу, за храбрость и отвагу. Ягайла много хвалил военачальника по имени Родзивилл. Когда литовские войска подошли к реке Висле и надо было перейти на другой берег, никто не знал брода. Родзивилл, видя сомнения великого князя, боявшегося утопить войско, накрутил на кулак хвост своей лошади и, крикнув: «Тут воде не быть!»— ударил коня и переплыл реку. За ним переправилось все литовское войско. На левом берегу Ягайла снял с себя тяжелую золотую цепь и надел ее на Родзивилла.
Три раза великий князь прикладывал к губам турий рог за здоровье храброго воина, и все сидящие за столом громко восхваляли его и кричали многая лета.
Бояре вспоминали тайные переходы ночью, при свете луны, и отдых днем в чащобах глухих лесов.
За тех, кто оставался в Вильне и охранял город, просил Скиргайла. И великий князь одарил многих бояр землей, рабами, золотом и серебром.
Темнело, в гридне зажгли свет. С потолка на золоченых цепях свисали хрустальные паникадила, каждое о шести подсвечниках. А чтобы гостям во всем была приятность, слуги внесли серебряные жаровни с курящимися ароматическими снадобьями.
Скиргайла поведал пирующим, как повернулись дела в Жемайтии, о борьбе Витовта с немецкими рыцарями. Наступали решающие дни. Через неделю князь Витовт будет под стенами Мариенвердера.
— Если не разобьем немцев, — говорил он, — Литва может погибнуть. Рыцари разрушили Ковенскую крепость и на ее месте поставили каменный замок.
— Отобьем у рыцарей Ковню! — пронзительно закричал Ягайла. — Отомстим за погибших!
Дружные вопли пирующих потрясали стены гридни.
— Веди, великий князь, мы все за тобой! — раздавались крики. — Где твой стяг, там и мы!
Главный ловчий Симеон Крапива получил княжеский приказ начинать охоту для пополнения запасов. Много понадобится дичи литовскому войску в новом походе.
А Ягайла вызвал в гридню любимую рабыню, плосколицую Сонку, и других невольниц, умеющих веселить гостей. Начались удалые песни и пляски.
Возвращение князя совпало с осенним праздником урожая. Когда стемнело, в долине и на холмах зажглись огни костров. Люди веселились и ликовали.
Сотни вайделотов
О великом литовском князе Ягайле и о его победе жрецы не сказали ни одного слова.
Глава двадцать вторая. ПОХОДЫ НАЧИНАЮТСЯ В КЕНИГСБЕРГСКОМ ЗАМКЕ
В кабинете великого маршала сидели три знатных брата немецкого ордена: хозяин Кенигсбергского замка Конрад Валленрод, великий магистр Конрад Цольнер и его духовник брат Симеон. На рыцарях были белые, только что выстиранные куртки с черными, во всю грудь крестами, на священнике — черное одеяние, приличествующее его сану.
В приемной, за дверью, скучали телохранители великого магистра.
Время приближалось к полудню, но в кабинете горели свечи. Серый, безжизненный свет едва пробивался в окна. Пятые сутки не переставая лил нудный приморский дождь. Оконные стекла в свинцовой оковке протекали, ковер возле стены намок и потемнел.
После утренних молитв знатные рыцари вели важный разговор. Великий маршал Конрад Валленрод посвятил братьев в свой план завоевания Литвы.
— …С помощью замка Мариенвердер мы уничтожим Литву запросто, — говорил великий маршал. — От замка до столицы герцога Ягайлы рукой подать. В Мариенвердере мы заблаговременно сосредоточим достаточное количество съестных припасов, осадные машины, сено и овес для лошадей.
Конрад Валленрод водил толстым пальцем по пергаменту с голубой лентой реки Немана. Там, где стояли рыцарские крепости, художник нарисовал башни с флагами. Тупой палец маршала оторвался от замка Рогнеды и двинулся вверх по течению.
— Неделю назад караван с осадными машинами вышел из Рогнеды в Мариенвердер. С часу на час я жду донесения комтура Генриха Клея. Вместе с машинами посланы две тысячи солдат.
Великий магистр, слушая, чуть покачивал головой, словно утверждал сказанное.
Палец великого маршала немного задержался у крепости Мариенвердер и пополз к Вильне.
— Если захочет бог, не позже первых дней сентября мы будем пировать в литовской столице, — закончил маршал.
— Крепость ордена — в самом сердце Литвы! Ха-ха! Я все еще не могу поверить в нашу удачу. Пресвятая дева Мария помогла нам? — воскликнул священник. — Ты сказал, брат, что на первой неделе сентября мы будем пировать в Вильне?
— Да, я сказал.
— У тебя в комнате холодно и сыро, — заметил Конрад Цольнер, — как в лесу. Если не протапливать — простудишься. — Он покосился на камни; из черного, прокоптевшего очага пахло горьким, давно остывшим дымом.
— Я подаю пример рыцарям, брат великий магистр. Надо привыкать. Часто приходится ночевать в лесу, возле топких болот, — сказал маршал и подумал со злорадством: «Разнежился, привык у себя во дворце топить днем и ночью!»
Великий магистр молча покручивал на большом пальце золотое кольцо Германа фон Зальца. Возразить было нечего.
— Когда ты назначишь время выступить в поход?
— В день святого Егидия, — не задумываясь, отвечал великий маршал, — наши войска должны выступить из Мариенвердера на Вильню.