Колымское эхо

Нетесова Эльмира Анатольевна

— Мишка женится.

— Ну и хрен с ним. Он же в Москве. А ты тут чего бесишься? Пусть он сам с ней мучается,— пожалел Бондарев Иванова.

— Так ведь она и пьет, и курит. Я ж ее с дет­ства знаю, эту лярву,— сел к столу.

— Она работает?

— А хрен ее знает! Глаза б мои эту сучку не видели!

— Да что, сказать не можешь, кто такая?

— А толку, если они живут!

— Ну и что? Мало с кем кошка трется?

— Эта не кошка, целая бестия!

— Устрой облом!

— Она сама кому хошь наломает!

— Скажи Мишке по-мужски.

— Пытался. Слушать не хочет. Трандит про любовь. А у них тех любовей, как в арбузе зерен.

Я ему свое, а он другое, мол, неважно, что было до меня. Вот и поговори с ним! Давай выпь­ем!— откупорил бутылку.

— Она местная эта мадам?

— Не знаю. Наслышан о ней много гадостей.

— Пока сам не убедился, не верь.

— Да у нее морда сучья. Одного взгляда хватит.

— Проверь! — советовал Игорь.

— На хрен нужна. Пусть обожжется.

— Зря. Судьбу ломать жаль.

— А что делать?

— Давай его увезем.

— Куда?

— Да хоть на Колыму.

— Он без нее никуда.

— Тогда в деревню к твоим. Там быстро об­ломают.

— А что? Это идея. Медовый месяц им пред­ложу, если выдержат,— рассмеялся Иванов.

Евменыч ушел, пошатываясь, но улыбающий­ся и довольный. Он не хотел женить сына рано. Сам на этом погорел. Может потому в каждой девке видел врага.

— Ты не смотри на смазливые рожи. Не верь ни одной. Приди в дом к ней, да глянь, что уме­ет. А то будешь стирать и стряпать сам. Она ноги на шею и погонять станет,— говорил Ев­меныч.

— На мне далеко не уедешь.

— Из таких как раз дураков лепят.

Но идея загнать молодых в деревню при­шлась очень по душе и Александр Евменович успокоился. Он решил спихнуть молодых меся­ца на два, а сам отдохнуть в поселке.

Но не тут-то было. Молодые вернулись из деревни утром третьего дня, на разных автобу­сах. Невестка без пересадки враз в общежитие помчалась. О свадьбе даже речи не было.

Мишка только хохотал и все хвалил отцов­скую мудрость:

— Ты представляешь, она ни черта не умеет. Короче, лучше один век проживу, но ни с этой кретинкой.

— Скажи спасибо Бондареву. Он подсказал деревню.

— Молодец мужик. Жаль, что редко к нам его приводишь.

— Было бы желание. Хоть каждый день...

— Нет, это уж слишком.

— Тогда забывай баб.

— Ты человек крайностей. Нужна золотая се­редина. Жизнь не должна стоять на месте или бежать вприскочку. Во всем нужна мера.

В редакцию на следующий день прислали практиканток. Молодые девчонки с четвертого курса из Владивостока держались уверенно, даже вызывающе. Одетые по последнему писку моды они вздумали тряхнуть глухомань открыто­стью, смелостью не только взглядов, но и одеж­ды, внешности.

Когда они впервые появились в кабинете Ива­нова, тот дара речи лишился и сказал:

— Девочки! Вы не по адресу. Кто-то пошутил или вы что-то поднапутали.

— Ничего мы не напутали, шеф! А если хо­чешь поприкалываться, давай перенесем это на вечер. А пока надо побазарить по делу. Ни с тем сюда прислали,— ответили, не сморгнув глазом.

Обе оказались смелыми, опытными, остры­ми на язык, на вопросы Иванова отвечали быст­ро, не задумываясь и не теряясь.

Газету Иванова тут же назвали тусклой серо­стью, сказали, что в нее нужно вливать жизнь, выпускать современно, по-новому ярко и с юмо­ром. Они за это берутся с радостью.

— Мы коммуникабельные, на курсе нас счи­тают лучшими журналистками. Мы сами попро­сились в глушь, где можно было бы показать и проявить себя. Конечно, на время практики организуйте нам жилье, устройте быт, чтобы мы смогли работать. А вечером мы в вашем распо­ряжении до самого утра. Уверены, что о том не пожалеете! — и вышли, сказав, что вернутся че­рез час.

Девчата вернулись ровно через час. Им вы­делили для жизни редакционный кабинет, не­большой, но светлый и теплый, где практикант­ки могли бы жить и работать, не мешая никому.

— Всего два месяца! Для такого времени это даже шикарные условия. Не хватает только ван­ной, все остальное имеется. Мы в свое время о таком помечтать не могли. Пусть живут и ра­дуются,— сказал Евменыч, еще раз придирчиво глянув в бумаги практиканток.

Обоим выдали раскладушки, постельное бе­лье и даже занавески на окна.

Девчонки, оглядев кабинет, в каком им пред­стояло жить, слегка сморщились, но вслух не сказали ничего. Они принесли с собой по не­большому чемоданчику и по сумке, стали рас­полагаться. Приступить к работе обещали с завт­рашнего дня. А вечером пригласили сотрудни­ков отметить их приезд.

— Девчонки! Это ж всего практика. На два месяца! — напомнил Евменович, но Марина и Рита ответили в один голос:

— Каждое начало пусть помнится.

Оглядев сотрудников, поскучнели и сказали: