Командор навсегда
Шрифт:
– Чтобы подсекать рыбу, – пояснил я с видим знатока, а Сова аж по-голубиному заворковала от ожидания огромных рыбин, которых мы будем таскать из воды этим ведром.
Подошедший к нам после утреннего сна Яр с интересом глазел на наши приготовления. Наконец я нагрузился всем этим барахлом, и мы отправились на берег искать подходящее место.
Нам с Соней понравилась мелководная тихая заводь, окруженная зарослями осоки. Яр к нашему выбору отнесся скептически, но он же и ловить-то не умеет, а мне Соня объяснила, что надо «взлететь повыше, найти блестящую спину рыбины, спикировав вниз, выхватить её из воды и выкинуть на берег». Все же понятно! Но нам сей простой, как рельса, способ не подходил абсолютно: летающих из нас двоих – только половина боевой единицы. Поэтому приняли решение ловить «по-человечьи».
В корзину я напихал каши, как приманку, надеясь, что, когда рыба заплывет в корзину, я её и вытащу. Недалеко от берега натянул сеть между двух зарослей осоки, а веревку привязал к какому-то кусту на берегу. Приготовил ведро на палке, и мы с Соней принялись ждать. Яр заинтересовался нашими методами и тоже примостился рядом, спросив меня несколько раз образами, что мы делаем. И очень удивился, когда я все-таки втолковал ему, что мы в засаде ждем рыбу. Через полчаса рыбы не было, через час тоже, через полтора часа Яр начал смешно потявкивать и мне показалось, что он над нами потешается.
Устав ждать, мы с Соней решили, что я на вытянутых руках подниму её повыше и она посмотрит, приплыла ли к нам рыба. Если добыча есть, то в прозрачной воде она с «высоты» её обязательно заметит. И пусть сова днем ни черта не видела, но жрать хотелось сильно, и она согласилась. Однако, как ни старались, она так ничего и не обнаружила. Яр над нами теперь в открытую «угорал». Советовал мне подбросить птичку повыше, как мячик. Соня возмущалась, слушая такие советы. Наконец нам пришла в голову мысль: в рыбацком сарае мы видели ходули, теперь решили использовать их, чтобы подняться еще выше и посмотреть, что происходит рядом с корзиной.
Я еле-еле забрался на ходули, с трудом удерживая на плече Соню, которая начала вглядываться в муть нашего мелководья. Яр развеселился – скакал вокруг нас и тявкал как собака, посылая мне образы типа: «Вот вы дуралеи!». Сова дергалась и возмущенно отвечала ему своим традиционным «УУУУФ». А я ругался на обоих, потому что мешали мне держать равновесие на чертовых ходулях.
И тут к берегу вышел дозор рирских гвардейцев. Увидев такую нелепую картину, у старшего, кажется, Мотира, аж глаза на лоб полезли. А младший – Пирс – просто ойкнул и захохотал.
– А что вы тут делаете? – спросил один.
– В ярмарку, что ль, играете? – поинтересовался второй.
Тут уж я, устав бороться с силой гравитации, грохнулся на землю, больно стукнувшись о ведро, которое валялось под ногами. Соня при этом все-таки «полетела как мячик», но ловкий (как потом объяснил он сам) Яр поймал её зубами, едва не откусив голову.
Рирцы смотрели на всё это с изумлением. А когда я им объяснил, что «мы так рыбу ловим», то заржали как сумасшедшие, упав на землю. Яр понял, что с нами пищи не будет, погнал, похихикивая, в ближайший лес за едой для Сони. Сама сова обиженно ууфала у меня на коленях, жалуясь, что у кое-кого слишком острые зубы.
Гвардейцы побежали в поселок за личными припасами вяленого мяса, и через двадцать минут моя «птичка», которую всем было жалко, обжиралась подарками бойцов. Ну а через полчаса Яр притащил здоровенного кролика, которого я и разделал прямо на берегу. Соня получила его сердце, печень и голову, которую она и терзала, когда вдруг появилась рыба нашей мечты. По всей видимости, когда я разделывал кролика, его кровь обильно растеклась в воде нашей заводи и это привлекло матерого речного хищника. Стремительной ракетой он разнес в клочья нашу корзину с кашей, где, видимо, оказались какие-то мальки, сделал несколько кругов по заводи и угодил в сеть. Рванул её он так, что почти вырвал из земли куст, к которому она была привязана. Яр было кинулся в воду, но, получив острыми зубами по лапам, ретировался обратно на берег. А один из рирцев, по-моему, Мотир, схватил железное ведро на длинной ручке и несколько раз мощно ударил рыбину по голове. Ни разу не попал, но подоспели мы с Пирсом и чуть приподняли сеть над водой, только тогда воин смог от души приложить рыбине ведром между глаз.Пока она находилась в отключке, выволокли её на сушу. Рыба была огромная, метра полтора в длину с массивной головой, огромной пастью и несколькими рядами зубов. Дело запахло сказочной ухой. Но, когда мы отрубили ей голову, нас ждало горькое разочарование. Мясо воняло тухлятиной, возможно, рыба была падальщицей или просто несъедобной. И рирцы, и мы с волком от неё отказались, а радостная Соня начала рвать желтую плоть, ууфая: «Все моё!», «Все мне!», «Гора вкуснятины».
Подошел Ахмат, спросил, что мы делаем, и мы с рирцами хором ответили, что рыбачим. А когда также вместе засмеялись над славной шуткой, то нахмурился и бросил своим бойцам короткое: «В дозор!», – и они ушли.
– Если птица начала есть, значит, выздоравливает! – Ахмат рассматривал моего пернатого питомца, который весь перепачкался в крови кролика, внутренностях рыбины и, несмотря на то, что уже давно должен был насытиться, продолжал набивать брюхо.
– Вроде маленькая такая, куда столько входит! – покачал я головой.
– Магическая птица, – произнес сержант, как будто это что-то объясняло. Соня тем временем срыгнула и принялась есть по новой. Господя, королева Соналира!.. Но, если честно, я был рад, что она выздоравливает.
…Начиналась дневная жара, и мы отправились в тенечек поселковых улиц. Даже дозоры вернулись – бойцы в стальных доспехах могли получить тепловой удар и потерять сознание прямо на посту. Жизнь, которая вернулась с нашим приходом в эти земли, опять замерла. Отряд дремал как во время настоящей сиесты. Нападения врага мы не боялись, ведь только идиот будет воевать в такое пекло.
Обследовав поселок тщательным образом, мы пришли к выводу, что население эвакуировали, дав очень немного времени на сборы. Следов крови и боя мы нигде не нашли, это вселяло надежду, что люди остались живы. Но причину эвакуации не могли понять, да её, вероятно, и не было.
– Это странно, – задумчиво проговорил Ахмат после ужина, – никогда раньше не слышал, чтобы файцы вывозили людей из их домов. Перевозка тоже денег стоит, да и работа конвоя – пустая трата времени.
– А как обычно? – переспросил я.
– После захвата грабят и убивают всех активных, а потом облагают данью, – он задумчиво рассматривал рыбацкие лодки у пристани, – позже приезжает новый хозяин деревни и жители становятся его рабами, он быстро наводит свои порядки. Смысл всегда один – всё должно давать доход. А здесь мы видим брошенные дома и снасти, как будто после чумы или другой страшной болезни. К чему бы это?
– Не знаю, – я пожал плечами, – может быть, угнали на работы в центральные земли…
На мгновение задумавшись, Ахмат возразил: