Комната
Шрифт:
— А мы когда-нибудь возвращаемся на землю с небес?
Мне кажется, Ма меня не слышит.
— Мы вырастаем снова у мам в животиках?
— Это называется реинкарнацией. — Ма режет хлеб. — Некоторые люди думают, что мы возвращаемся на землю в виде ослов или улиток.
— Нет, в виде людей, которые растут в тех же самых животиках. И если я снова вырасту…
Ма зажигает огонь.
— То что?
— Ты будешь звать меня Джеком?
Она смотрит на меня:
— Да, буду.
— Обещаешь?
— Я всегда буду звать тебя Джеком.
Завтра — майский день, а это означает, что скоро наступит лето и в городе будет праздничное шествие. Мы можем пойти посмотреть на него.
— А майский день бывает только в окружающем мире? — спрашиваю я. Мы сидим на диване и едим из мисок гранолу, стараясь не пролить ее на диван.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Ма.
— А в нашей комнате тоже майский день?
— Наверное, только праздновать его там некому.
— Мы можем пойти туда.
Ма бросает свою ложку в миску, и она громко звякает.
— Джек!
— Так мы пойдем?
— Тебе что, очень хочется пойти туда?
— Да, очень.
— Но почему?
— Не знаю, — отвечаю я.
— Тебе что, не нравится снаружи?
— Нравится, но не все.
— А если честно? Что тебе больше нравится — окружающий мир или наша комната?
— Окружающий мир. — Я доедаю остатки своей гранолы и то, что осталось в миске у Ма. — А мы можем как-нибудь сходить в нашу комнату?
— Но только ненадолго. Жить там мы не будем.
Я киваю:
— Просто зайдем на минутку, и все.
Ма кладет подбородок на руки.
— Не думаю, что я смогу заставить себя зайти туда.
— Нет, сможешь. — Я жду, что она скажет. — Это что, опасно?
— Нет, но сама мысль об этом вызывает у меня такое ощущение, будто… — Но она не говорит, какое ощущение вызывает у нее эта мысль.
— Я буду держать тебя за руку, — обещаю я.
Ма в изумлении смотрит на меня.
— А может, ты сходишь один?
— Нет.
— Ну, я хотела сказать, с кем-нибудь другим. С Норин, например.
— Нет.
— Или с бабушкой.
— Только с тобой.
— Я не могу…
— Сегодня моя очередь выбирать, — заявляю я.
Ма встает, мне кажется, она рассердилась. Она снимает трубку в своей комнате и кому-то звонит.
Через некоторое время раздается звонок, и швейцар сообщает, что за нами приехала полиция.
— А вы по-прежнему офицер Оу?
— Конечно, — отвечает офицер Оу. — Давненько мы с тобой не виделись.
На стеклах полицейской машины я замечаю крошечные точки, наверное, это капли дождя. Ма грызет ноготь на большом пальце.
— Это — плохая идея, — говорю я, отнимая ее руку ото рта.
— Да, — произносит она и снова начинает грызть ноготь. — Как бы мне хотелось, чтобы он умер, — шепчет она.
Я знаю, о ком она думает.
— Но только чтобы его не было на небесах.
— Да, пусть он будет где-нибудь в другом месте.
— Он будет долго стучаться, но его туда не впустят.
— Да.
— Ха-ха-ха.
Мимо нас с воем сирены проносятся две пожарные машины.
— А бабушка сказала, что их на свете очень много.
— Кого?
— Ну, людей вроде Старого Ника.
— А, — отвечает Ма.
— Это правда?
— Да, но самое интересное, что гораздо больше людей, которые находятся посредине.