Комната
Шрифт:
Потом я какаю и рассматриваю свои какашки, но никакого зуба там не вижу.
Мы сидим на диване и глядим на вазу, стоящую на столе. Она сделана из стекла, но не прозрачного, а украшенного голубыми и зелеными пятнами.
— Мне не нравятся эти стены, — говорю я Ма.
— Почему?
— Потому что они белые. Знаешь, что мы сделаем? Купим в магазине пробковые плитки и заклеим ими стены.
— Ни в коем случае, Джек. — Через минуту она говорит: — Ты не забыл, что мы решили начать все с нуля?
Она говорит «Ты не забыл», а сама хочет поскорее забыть нашу комнату. Я вспоминаю о ковре, подбегаю к коробке и, вытащив его оттуда, волочу за собой по полу.
— Куда мы положим ковер — у дивана или около нашей кровати?
Ма качает головой.
— Но…
— Джек, он же совсем вытерся и весь в пятнах после семи лет… я отсюда чувствую его запах. Я смотрела, как ты учился ползать по этому ковру, а потом и ходить. Он помог тебе бежать. Однажды ты на нем обкакался, а в другой раз пролил суп, и мне так и не удалось его отчистить. — Глаза у Ма расширены и сверкают.
— Да, я народился на нем и умер тоже на нем.
— Поэтому я и хочу выбросить его в мусоропровод и поскорее забыть!
— Нет!
— Если бы ты хоть раз в жизни подумал обо мне, а не…
— Я думал, — кричу я. — Я все время думал о тебе, пока ты была в клинике.
Ма на секунду закрывает глаза.
— Вот что я тебе скажу, Джек. Ты можешь забрать его в свою комнату, только пусть он стоит в шкафу, хорошо? Я не хочу его видеть.
Ма уходит на кухню, и я слышу, как она плещет там водой. Я хватаю вазу, бросаю ее об стену, и она разбивается на зиллион мельчайших осколков.
— Джек! — Ма стоит в дверях.
Я кричу ей:
— Я не хочу больше быть твоим сыном! — Я убегаю в свою комнату, таща за собой ковер, который цепляется за что-то в дверях. Я забираюсь в шкаф, накрываюсь ковром и сижу здесь много часов, но Ма так и не приходит.
На щеках, где высохли слезы, кожа становится жесткой. Отчим рассказывал, что так добывают соль — загоняют морские волны в маленькие пруды, а потом ждут, когда они высохнут на солнце.
До меня доносится ужасный звук бзз-бзз-бзз, и я слышу, как Ма произносит:
— Да, думаю, можно в любое время. — Через минуту я слышу ее голос за стенками шкафа: — К нам сейчас придут гости.
Это доктор Клей и Норин. Они принесли с собой еду, купленную в ресторане, — лапшу с рисом и какие-то вкусные гладкие кусочки неизвестно чего.
Осколков вазы уже нет, должно быть, Ма выкинула их в мусоропровод. Гости привезли с собой компьютер, и доктор Клей устанавливает его, чтобы мы могли играть в игры и посылать письма по электронной почте. Норин учит меня рисовать прямо на экране с помощью стрелки, которая превращается в кисточку. Я тут же сажусь и рисую нас Ма в самостоятельной жизни.
— А что означают это белые штрихи? — спрашивает Норин.
— Это — космос.
— Открытый космос?
— Нет, тот космос, что внутри, то есть воздух.
— Да, ваша нынешняя слава — новая травма для вас, — говорит доктор Клей маме. — Вы не думали о том, чтобы сменить имя?
Ма качает головой:
— Я не могу себе представить… Я — это я, а Джек — это Джек, правильно? Разве я могу называть его Майклом, или Зейном, или еще каким-нибудь именем?
А зачем ей называть меня Майклом или Зейном?
— Ну а если сменить хотя бы фамилию, — предлагает доктор Клей, — чтобы не привлекать к нему внимания, когда он пойдет в школу?
— А когда я пойду в школу?
— Когда будешь готов к этому, — отвечает Ма, — так что не волнуйся раньше времени.
Мне кажется, я никогда не буду готов к школе.
Вечером мы принимаем ванну, и я лежу, устроив голову на животе у Ма, и дремлю. Потом мы тренируемся жить в разных комнатах и зовем друг друга к себе, только не очень громко, потому что в других самостоятельных квартирах, которые не имеют номера Шесть В, живут другие люди. Когда я нахожусь в «Комнате Джека», а Ма — в «Комнате Ма», я спокоен, но, когда она уходит в какую-нибудь другую комнату, я начинаю нервничать.
— Не волнуйся, — успокаивает меня Ма, — я всегда тебя услышу.
Мы ужинаем принесенной гостями едой, разогрев ее в микроволновке. Это — маленькая плита, которая сверхбыстро работает на невидимых, смертельно опасных лучах.
— Я не могу найти зуб, — говорю я Ма.
— Мой зуб?
— Да, твой больной зуб, который у тебя выпал. Я очень берег его, он все время был со мной, а теперь вот куда-то пропал. Если, конечно, я его не проглотил, но он еще не вышел вместе с какашками.