Конец хазы
Шрифт:
Пятак сидел против него с растерянным видом. Его клонило ко сну, и он с трудом раздвигал слеплявшиеся веки.
– Компаньоны!
– продолжал Барабан, закладывая пальцы за пуговицы своего жилета.
– Сработать госбанк, это не портняжить с дубовой иглой, компаньоны. Для этого нужно иметь под рукой - цивилизацию!
– Я говорю!
– меня не интересуют бумаги, которые завтра будут - пха, и которые вы можете достать, наставив шпалер на лоб. Нам нужно рыжевье! Нам нужна наховирка! Подавайте нам звонкую монету!
– Ладно, отлично, - равнодушно сказал Барин, - на какой день мы назначим работу?
– Мы назначим работу на пятницу, - в четверг в госбанк будут сданы деньги кожтреста. Они пролежат только один день, - это мне известно досконально.
– Послушай, Барабан, - Барин говорил медленно, ровным голосом, - ты уже истратил деньги, которые получил от меня и Тетиньки за ювелира на Садовой?
– В чем дело?
– спросил Барабан, - тебе нужны деньги, Сашка? Или, быть может, ты сам хочешь вести работу?
– Я спрашиваю, - спокойно повторил тот, - истратил ли ты деньги, которые мы передали тебе на прошлой неделе?
– Я не истратил эти деньги!
– передразнил Барабан, - а как ты думаешь, откуда я знаю, что в четверг в госбанке будут деньги из кожтреста и где именно они будут лежать? Это стоит денег или нет? Мне нужно платить кожтресту или нет? Меня критикуют, а? Мне не доверяет хевра!
Пятак, наконец, отогнал сон, раздвинул слипшиеся веки и соскочил с окна.
Он заложил руки в щеголеватые штаны и прошелся по комнате.
– Какого рожна тебе нужно от него, Сашка?
– сказал он со злобою, - чего ты пялишь на него лупетки, сволочь? Он плохо работает, Барабан? А в прошлом году, когда ты уговорил штымпа, он тебя не выручил? Ему бабки для дела, он после отчитается во что пошло, а ты хевру поганишь, жиган! А еще фай называется!
Барин чуть-чуть побледнел, медленно поднялся со стула и вдруг, подпрыгнув, одной рукой схватил Пятака за ворот его матросской блузы, другой ударил его в лицо.
Кровь брызнула из рассеченной скулы.
Пятак, оскалив зубы, кинулся на него, но тут же остановился на мгновенье, чтобы вытащить из-за пояса нож.
Барабан сорвался с места и бросился между ними.
– Довольно, - закричал он с гневом, - довольно этих глупостей! Ха! Это еще новое дело!
Пятак отошел в сторону, пряча нож. Он вытирал рукою кровь на разбитой скуле. Минуту спустя он вышел и тотчас же вернулся снова с папиросой в зубах.
Барин медленно опустился на стул.
– Мы делаем дело!
– объявил Барабан, садясь на прежнее место. Спокойствие! Терпение! Барин, я отчитаюсь перед хеврой, когда угодно! Пятак, я не нуждаюсь в адвокатах! Я сам знаю, что я делаю, и то, что я делаю, не могут изменить ни мои защитники ни мои прокуроры! Баста, на этом покамест оставим пустяки, недостойные серьезных людей!
Он помолчал несколько минут.
– Дело обстоит в следующем, - продолжал он, - я остановился на пятнице. Да, именно в пятницу! В четверг мой инженер, между прочим, также закончит все приготовления.
Барабан замолчал, потемнел и как будто только теперь обиделся на подозрения Сашки Барина.
– Вот, если угодно, - сказал он с обидой в голосе, - отличный случай. Вы хотите реабилизации? Вы получите ее! Я вам докажу, Барин, могут ли в моих делах быть какие-либо междруметии? Я больше не хочу полагаться на одного меня. Пусть сам инженер расскажет о том, как он сделал это! Я его выдумал, этого инженера, и пожалуйста, отлично, проверяйте меня!
Он выбежал в коридор и спустя несколько минут вернулся с Пинетой.
Пинета был бледен, но весел. Он с комической важностью вошел в комнату и отвесил каждому из налетчиков в отдельности низкий поклон.
– Очень рад вторично с вами встретиться, - сказал он, протягивая Барину руку, - необыкновенно рад! Живешь-живешь один одинешенек и вдруг встречаешь знакомого, даже хорошо знакомого человека.
Барин посмотрел на него с удивлением, но, впрочем, с неожиданным для него радушием пожал протянутую руку.
– Пинета, - громко сказал Пинета, подходя к Пятаку.
Пятак нехотя ухмыльнулся, схватил руку, смутился и принялся закуривать.
Пинета был настроен очень весело. Барабан не успел еще начать демонстрацию своей блестящей выдумки, как Пинета подсел к нему совсем близко и по-приятельски хлопнул его по коленке.
– Ну, а ты как поживаешь, старичок?
Барабан молча снял с колена руку Пинеты, посмотрел на него внушительно и начал:
– Я уже говорил вам об инженере Пинете - лучшем специалисте по сталелитейному делу.
Пинета кивнул головой с одобрением.
– Действительно - лучший специалист в России!
– Мы пригласили инженера для того, чтобы он сделал нам в моментально то, что даже хороший шитвис не сделает в два часа с половиной. И он берется это сделать, как человек, понимающий, что такое есть настоящее дело.
– Я берусь это сделать в моментально, честное слово!
– весело подтвердил Пинета.
– Прошу не перебивать, - продолжал Барабан, - сейчас он расскажет нам свой проект, но это, конечно, это же мой проект - проект вскрытия Ливерпульских сейфов в госбанке.
Он оборотился к Пинете с покровительственным видом:
– Говорите, инженер, не стесняйтесь!
Пинета встал и снова отвесил низкий поклон налетчикам.
Он вдруг стиснул зубы, сжал руки в кулаки и перестал смеяться.
– За 25 лет, которые я прожил, - начал он, делая шаг вперед и подходя к Барабану ближе, - я встречал очень много бездельников, которые притворялись настоящими людьми. Но такого макового бездельника, как вот этот толстый еврей, я не встречал ни разу.
– Он сошел с ума, - спокойно определил Барабан.
– Бедняга, у него наверное есть старые родители.