Консул Содружества
Шрифт:
Не успел я отмахнуться от этой ассоциации, как от крайне неуместной для того последнего гибельного мига, когда «перед моим внутренним взором» должна «пронестись вся моя жизнь», как зловещее мерцание тактической разметки полностью завладело моим вниманием.
Вот они: наши расстрельщики, наши могильщики.
Истерика Вальдо имела под собой более чем уважительные основания: это действительно были два свежих корабля кровернов! Компьютеры их уже опознали и разукрасили стереокартинку своей излюбленной ахинейной цифирью.
Суперприз – золотой гроб и хрустальные
Если даже мы включим полный реверс тяги, если даже МУГ-конвертер спасет корабль от приливной волны отрицательного ускорения, инерция протащит нас еще очень и очень далеко. На этом пути пять, пятнадцать, двадцать пять торпед нам гарантированы.
А специфика нашей сверхскорости такова, что противокосмическая оборона «Юнгера» не сможет отбить массированную торпедную атаку. Потому что материя корабля уже дрожит на грани двух миров, уже «стекает» в безразмерность подпространства, этой глухой изнанки Вселенной…
Ни лазерные батареи, ни сверхскорострельные электромагнитные пушки в таких условиях работать не могут. Их, если угодно, в привычном смысле слова уже «нет». Как, впрочем, и нас.
Если же мы продолжим разгон, то получим все те же торпеды, но еще в два раза быстрее.
– Прекратите материться, капрал.
Голос принадлежал Свечникову. О его существовании я и вовсе успел позабыть.
Кто матерится-то? Какой капрал? Я, что ли?
– А в чем, собственно, дело? – окрысился я. – Вы хотите произнести подобающую случаю речь?
– Серж, давай помолчим, – миролюбиво предложил Свечников.
Разумно, конечно. Не хватало еще устроить мочилово посреди собственного погребального костра.
Цифры.
Клубы дыма.
Гудение и пришепетывания Воинов Обновления.
Ползущие в Пространстве роковые отметки.
Размеренная болтовня оперативного планшета.
У меня закружилась голова. Поплыл фокус зрения.
От дыма ли, от работы ли МУГ-конвертера начало ломить в висках. Я поднес к глазам показавшуюся невесомой ладонь.
Сморгнул. Ладонь, кажется, чуть-чуть просвечивала.
Что-то легонько толкнуло меня в висок. Я повернул голову. Это был автоматический пистолет, который парил столь же свободно, как и мешки Воинов Обновления, как и пепельница в окружении кордебалета бычков.
Невесомость. Один из симптомов близости прокола Альбертовой сетки и ухода в подпространство. Но почему так быстро?
Я скосил глаза на часы. Э, да по расчетам Вальдо, нас уже должны были грохнуть! Что происходит?!
Согласно моему внутреннему чувству времени, куда-то провалились три с половиной минуты.
Я вскочил и, конечно же, влетел головой в потолок. Вот теперь я испугался!
Ладно – потерять сознание, а потом прийти в себя. Но я не зафиксировал, я вообще не заметил того момента, когда мое сознание выключилось. И когда включилось. А вот это уже страшно: полная потеря чувства личности и чувства действительности.
Может, нас уже прикончили? Может, по ту сторону жизни все-таки что-то есть?
Даже оперативные планшеты там есть, вот что. «Еще две плотные группы парусников. Оценка: пятьдесят – семьдесят в каждой», – сообщил планшет.
У меня отвалилась челюсть. И продолжала отваливаться дальше, потому что планшет тараторил без умолку. Теперь уже на два голоса – мужской и женский.
Включился, значит, параллельный канал звуковой индикации – один голос не успевал озвучивать весь этот цирк.
«Три новые плотные группы парусников. Курсовые углы… азимут… скорость…»
«Контакт с целью четыре потерян…»
«Гравитационный фон неконтрастен. Селекция целей невозможна…»
Там, где я до этого видел наших расстрельщиков, сияли два громадных новоявленных шаровых скопления. Из-за разновсяческой тактической разметки разобраться в деталях было невозможно. Но общий смысл мало-помалу прояснялся: в Пространстве происходила грандиозная сходка парусников.
Может быть – крупнейшая из когда-либо зафиксированных с борта корабля Содружества.
И вот что удивительно: для своей вечерины парусники не нашли места лучше, чем на директрисе огня кровернианских крейсеров.
Кровернам пришло время стрелять, да. Но вместо рейдера «Юнгер» они могли рассчитывать подстрелить только парочку субматериальных существ. И я не думаю, что их прельщала перспектива иметь дело с сотней-другой жителей Пространства, каждый из которых сейчас пылал и искрился, как дредноут с включенным МУГ-конвертером.
Парусники танцевали свое космическое танго. Дирижировал, похоже, Шбаланке…
Глава 13
Полтора часа киднеппинга
Информация – горючее операции.
Ходят басни, что после актуализации корабля в Альбертовой сетке пространства пассажиров тошнит.
Некоторые уверяют, что у молодых появляются седины, а у старых возможны микроинфаркты. Один тип наркозависимого вида в космопорту Анагравы однажды жаловался, что у него после прыжка перстень сжался и врос прямо в палец.
Может, что-то такое и случается иногда, но по моему личному опыту – чушь. Выход из подпространства – процедура безболезненная и безопасная.
Неприятности в другом: первые несколько минут после актуализации корабль находится в состоянии полной невесомости.
Если летишь комфортабельным пассажирским лайнером под присмотром блудливых стюардесс или если боевой корабль совершает степенный, плановый оперативный переход из одного сектора Пространства в другой, невесомость толком даже распробовать не удается. Для того и придуманы капсулы, в которые приличные люди обязательно залезают перед переходом, чтобы ни о какой невесомости не заботиться. И покидать капсулу следует только тогда, когда корабль при помощи двигателей и МУГ-конвертера восстановит баланс искусственной тяжести и естественного ускорения в районе нормы.