Контуженый
Шрифт:
Русик задирает голову. Я невольно отстраняюсь от окна. Хотя чего опасаться, на пятом этаже за витринным стеклом трудно разглядеть человека, а вот наоборот обзор прекрасный.
Я и вижу. Вижу, как он курит, как вертит головой, двигает плечами, как отбрасывает окурок и как идет ко входу. В голове разрастается боль, противная и привычная.
Пока секретарша наводит порядок в кабинете шефа, я выскальзываю из приемной. Посредине холла расположены лифты, сбоку дверь на лестницу, конечно же стеклянная. Я жду за этой дверью.
Разъезжаются дверцы лифта, выходит он. Со стильной бородкой, зачем-то напялил дымчатые очки, пока поднимался, и что-то не так с носом — нет характерной горбинки. Ну да! Ранение в лицо не прошло бесследно, пришлось делать пластику. Лицо изменилось, но не настолько, чтобы я его не узнал.
Это мой сослуживец, мой друг. Нет, теперь он не друг, а предатель!
Он идет в офис. Я стираю под носом струйку крови салфеткой. Опять обман!
Он скрывается за дверью, не находит гостя и тут же выглядывает в коридор. Наши глаза встречаются всего на мгновение. Я отшатываюсь и сбегаю по лестнице. Выхожу из здания, сутулюсь и чувствую спиной давящий взгляд. Теперь я как на ладони.
В голове полный сумбур. Мозги и так отбиты, а тут такое!
45
Это не прежний Русик, и не новый Руслан Николаевич Краско. Это мертвец из могилы. Я видел его труп, а он здесь живой! Как такое может быть?
Час не могу прийти в себя. Затем возвращаюсь к бизнес-центру за рулем каршеринговой машины. Черный БМВ на месте. Я вжимаюсь в кресло и жду.
В маленькой машине, на большой парковке перед громадой бизнес-центра особенно остро чувствую свое одиночество. Перед опасной встречей тянет обратиться за помощью к Чапаю. Достаю телефон и не решаюсь. Что я ему скажу? Опять догадки. Отличные от тех, что были еще утром. Еще подумает, что я перевожу стрелки на невиновного, ведь я для «вагнеровцев» первый подозреваемый. Сначала надо самому во всем разобраться.
Вместо Чапая звоню Маше, пальцы сами собой находят ее номер. Я избавился от гири в душе по имени Злата, и теперь меня тянет домой. А дом — это не только мама, но и Маша. Она поймет, она простит. С ней мне было хорошо.
Я слышу Машин голос, хочу рассказать о воскресшем общем знакомом, но Маша начинает первой:
— А тебя искали, Никита.
— Кто?
— Двое музыкантов, так они сказали.
Я изумлен. «Музыканты Вагнера» меня ищут, а Чапай ни слова не сказал об этом. Он лишь спросил: где я? Словно меня не могут найти. И не стал уточнять, кого я считаю предателем.
Я хватаюсь за голову: получается, решение об обнулении предателя принято. Виновным назначен я! И служба безопасности «Вагнера» послала группу, в которой есть тот, кто меня знает — Григ. От его обещания «в предателя не промахнусь» ощущаю холодок на затылке да и в груди ветрено.
Пытаюсь подавить панику.
— Маша, что ты им сказала?
— Что они ошиблись, ты не музыкант. Но они не уехали. Я вижу их.
— Как они выглядят?
— На музыкантов точно не похожи. Скорее на бандитов, страшные.
— Один из них с ожогом?
— Ой, идут ко мне. Что им ответить, если снова спросят?
— Скажи, я сам их найду. И ничего не бойся.
— Люблю тебя, — шепчет Маша.
Она говорит эти слова впервые, и мне кажется, что ослышался. Но Маша повторяет:
— Приезжай, Никита. По телефону как-то проще сказать важное. Ты должен знать — я люблю тебя.
Я невольно трогаю ноздри. Сухо. И отвечаю. Не прямо про любовь, но так, чтобы она услышала:
— Жди меня. Я скоро приеду.
К Маше подходят «музыканты» в поисках предателя, а я вижу настоящего предателя, который выходит из бизнес-центра и садится в черный БМВ. Эти события связаны. Чем быстрее я разоблачу истинного предателя, тем быстрее отстанут от Маши.
БМВ покидает парковку, и я следую за ней.
Наш путь заканчивается около частного дома с огороженным участком. Рядом ожидает мебельный фургон. Автоматические ворота открываются, БМВ въезжает в пристроенный к дому гараж. Следом во двор пятится фургон. Хозяин отдает распоряжения, рабочие разгружают новую мебель и заносят в распахнутые двери. Пользуясь суматохой, я незаметно проникаю в дом.
Двухэтажный коттедж хоть и не новый, но видно, что после ремонта. Пахнет клеем и краской, под лестницей свалены упаковки от новой техники и мебели. Чувствуется, что хозяин обживается с размахом и в Луганск возвращаться не собирается. Ему там появляться опасно.
Он указывает рабочим, как поставить угловой диван в центре гостиной. Одновременно использует телефон для видеосвязи:
— Она у вас? Пожестче с ней! Докладывать постоянно.
Я прячусь за коробками под лестницей. Рабочие получают деньги и уезжают. Хозяин коттеджа закрывает пультом ворота, запирает дверь и плюхается на только что собранный диван. Раскидывает руки, проверяет удобство. Кажется, доволен. Чего не скажешь обо мне.
Я расталкиваю коробки, выскакиваю из-под лестницы, подхватываю небольшой короб и швыряю в него. Он инстинктивно ловит. Его руки заняты, а в моих взведенный пистолет.
Я держу его на мушке и делюсь своим потрясением:
— А говорят, с того света не возвращаются.
Он молчит, оценивает ситуацию. Если и удивлен, то не подает вида, а когда отвечает, говорит по-дружески:
— Я тебя ждал, Кит.
Простые слова кажутся мне кощунством. Я помню свое ужасное состояние и признаюсь:
— А я тебя оплакивал, Шмель.
46
Передо мной на диване Денис Шмелев. Он же Шмель. Он же новоявленный Руслан Николаевич Краско.
— В бизнес-центре видеонаблюдение, — продолжает Шмель. — Я посмотрел, кто приходил ко мне. Узнал тебя. И мог бы…
Он отбрасывает коробку, откидывается на спинку дивана и кивает:
— Садись, раз пришел.
Его показная самоуверенность не внушает доверия. Шмель с детства привык командовать нами, пытается и сейчас.