Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник)
Шрифт:
Надо было пройти сорок ярдов, чтобы взять обломки, и еще сорок ярдов, чтобы вернуться к двери, и, хотя женщины работали усердно, работа подвигалась очень медленно.
Через десять минут мы различили в тишине шаги на лестнице и слабое бряцанье оружия. Дверной проем был заложен только на два фута высоты. Они пришли, Альфонс сказал правду.
Шаги приближались, и в утреннем свете мы увидели длинный ряд людей, около пятидесяти человек, медленно взбиравшихся по лестнице. Они остановились на полдороги у большой арки и, заметив, что кто-то помешал им, выждали пять минут, совещаясь
Я разбудил Умслопогаса. Зулус потянулся и завертел топором вокруг головы.
— Отлично, я словно помолодел! Моя сила вернулась ко мне. Светильник вспыхивает сильнее перед тем, как погаснуть. Не бойся, я буду хорошо драться. Вино и сон освежили меня и укрепили мое сердце! Макумазан, я видел сон! Ты и я, мы оба, стояли вместе на звезде и смотрели вниз на мир. Ты был как дух, Макумазан, свет исходил от тебя, но своего лица я не видел. Последний час настал для нас с тобой, старый охотник! Пусть! Мы прожили свое время, но все же я никогда не видел такого сражения, как вчера. Вели похоронить меня по обычаю моего народа, Макумазан, пусть глаза мои смотрят туда, на мою родину!
Он взял мою руку, крепко пожал ее и повернулся к врагам.
Я очень удивился, заметив, что Кара вскарабкался на стену и встал рядом с зулусом, подняв свой меч.
— Ты пришел? — засмеялся Умслопогас. — Добро пожаловать, смелое сердце! Муж должен умереть достойной смертью. Мы готовы, и смерть схватит нас при звоне стали. Как орлы, мы наточили наши клювы, наши копья сверкают на солнце, мы жаждем боя! Кто первый явится приветствовать Предводительницу — Инкози-каас? Кто хочет попробовать ее поцелуя, за которым идет смерть? Я, Умслопогас, Дятел и Губитель, владелец топора, из народа амазулусов, сын Македама, потомка короля Чеки. Я победитель непобедимого, человек с кольцом, волк-человек, ожидаю вас! Идите!
Пока он говорил или, вернее, пел свою дикую воинственную песнь, по лестнице поднимались вооруженные люди, среди которых я заметил Насту и верховного жреца Эгона. Огромный туземец, вооруженный тяжелым копьем, первым бросился на зулуса, но Умслопогас ловко увернулся от удара. Зато Инкози-каас обрушился на голову нападающего, и труп его полетел вниз с лестницы. Падая, воин уронил щит из кожи бегемота, и зулус поднял его. В следующий момент смелый Кара убил одного врага. Началась сцена, какой мне никогда не приходилось видеть.
Лестница была переполнена осаждающими, топор летал туда и сюда, меч сверкал над головами. Раз, два, три, четыре… без конца! По ступенькам вниз катились мертвые и умирающие. Бой становился все ожесточеннее, взор зулуса — суровее, а рука — сильнее. Он испускал временами воинственный клич, и его топор рубил прямо, направо и налево. Он не думал, не размышлял, не имел времени на это, увлеченный зрелищем битвы. Каждый удар его сопровождался смертью, и трупы людей обагряли кровью великолепные мраморные ступени.
Враги наскакивали на него с мечами и копьями, ранили его, по крайней мере, в двенадцати местах, кровь лилась из его ран, но щит защищал его голову, кольчуга — его грудь. Минуты проходили за минутами, и с помощью смелого Кары
Наконец меч Кары сломался, и, сцепившись с врагом, он покатился вниз. Разрубленный на куски, Кара умер как герой! Умслопогас ни на миг не остановился, убивая врагов, одного, другого, третьего, пока они не скатывались вниз по залитым кровью ступеням и с ужасом смотрели на него, думая, что он не простой смертный.
Мраморная стена выросла теперь на четыре фута, и вместе с ней выросла надежда в моем сердце. Стиснув зубы от боли, я поднялся и наблюдал за битвой, но не мог принять в ней участия, потому что потерял револьвер.
Умслопогас, весь израненный, стоял, опираясь на свой топор, и смеялся над врагами, называя их женщинами, воин, боровшийся один против многих! Никто не решался подступиться к нему, несмотря на увещевания Насты, пока наконец старый Эгон, действительно храбрый человек, побуждаемый яростью, видя, что стена скоро будет готова и все планы его рушатся, бросился с копьем в руке на Умслопогаса.
— Ага! — вскричал зулус, узнав верховного жреца. — Это ты, старый колдун? Иди ко мне! Я жду тебя, белобородый прохвост! Иди скорее сюда! Я поклялся убить тебя и сдержу свою клятву!
Эгон с такой силой ударил зулуса тяжелым копьем, что оно пробило насквозь щит и воткнулось в шею Умслопогаса. Зулус бросил негодный щит и, прежде чем Эгон собрался ударить его еще раз, с криком: «Вот тебе, колдун!» — схватил топор обеими руками и ударил жреца по голове. Эгон покатился с лестницы через трупы убитых. Он окончил свою жизнь, а с ней и все свои злодеяния.
Когда он упал, страшный крик раздался у подножия лестницы. Вооруженные люди и жрецы бросились прочь, думая только о своем спасении. Но бежать было некуда, они толкались и резали друг друга. Только один человек остался на лестнице — это был Наста, душа заговора. Секунду чернобородый Наста стоял, склонив лицо, опираясь на свой длинный меч, потом со страшным криком бросился на зулуса и нанес ему такой ужасный удар, что острый клинок проткнул кольчугу и вошел в бок Умслопогаса, на миг совершенно ошеломив его. Снова подняв меч, Наста прыгнул вперед, надеясь прикончить врага, но он мало знал силу и ловкость зулуса. С яростным воплем Умслопогас собрал все силы и вцепился в горло Насты, как делает раненый лев. Через минуту все было кончено. Зулус зашатался, но, сделав над собой огромное усилие, с торжествующим криком бросил Насту за перила моста, где тот разбился о скалу.
Между тем явилась помощь: громкие крики, раздавшиеся за наружными воротами, подсказали нам, что город проснулся, и люди, разбуженные женщинами, прибежали защищать королеву. Часть прислужниц Нилепты, в ночной одежде, с распущенными волосами, так усердно работали, закладывая двери, что она была почти готова. Другие с помощью прибывших горожан подносили обломки мрамора.
Вскоре в сопровождении толпы появился, шатаясь, Умслопогас, с ужасным, но победоносным видом. Один взгляд на него сказал мне, что он близок к смерти. Лицо его и шея были в крови, левая рука бессильно висела, а в боку зияла глубокая рана, нанесенная мечом Насты.