Коралловый город
Шрифт:
Влада Изотовна слегка покачала головой:
— Не сто, а сто двадцать пять центнеров. Но на вопрос дан правильный ответ. Три очка. А за дополнение еще два очка.
Пашка Многолет довольно заулыбался. Он вдруг дурашливо подмигнул и затараторил:
…Вот столицы достигает. Царь к царевне выбегает, За белы руки берет, Во дворец ее ведет И садит за стол дубовый И под занавесОткуда эти строчки, из какой книги?
Несколько голосов сразу рявкнуло:
— Из «Сказки о рыбаке и рыбке»!
Другие запротестовали:
— Нет, из «Сказки о царе Салтане»!
Синицын смотрел на Живцова. И когда тот утвердительно кивнул головой, Макар с места крикнул:
— «Конек-горбунок»!
— Болельщику Синицыну за правильный ответ три очка, — объявила Влада Изотовна.
Макар поймал быстрый взгляд, брошенный на него Живцовым. Многие стали оглядываться на Синицына, а тот не упускал подходящего момента. Как на его счастье, «Альбатрос» подобрал такие заковыристые вопросы, что редко кто мог не то что правильно, а хотя бы приблизительно ответить. Так, например, все удивились, когда Пашка сказал, что Робинзон Крузо существовал на самом деле, только под другой фамилией. Требовалось ответить, сколько лет и на каком необитаемом острове жил прототип Робинзона Крузо? Конечно, только один Макар Синицын мог сказать, что настоящего Робинзона Крузо звали Александр Селькирк и он четыре года жил на чилийском острове Хуан-Фернандес.
То же самое произошло, когда Пашка стал допытываться, какую последнюю книгу в жизни написал Александр Дюма. Кто кричал: «Три мушкетера», кто — «Граф Монте-Кристо», а Пономаренко даже ляпнул, что «Графиню Рудольштадтскую». И только потом, после всех, встал Синицын и спокойно объявил:
— Кулинарную книгу.
— Это что — про приключения поваров? — зашумели вокруг.
— Про то, как печь блины, — пояснил Макар под хохот болельщиков. На его личном счету было уже двадцать очков — больше, чем у обеих команд, вместе взятых. Так сказала Влада Изотовна. «Вместе взятых, вместе взятых», — повторял Макар про себя слышанное где-то гордое выражение.
Влада Изотовна встала:
— Теперь мой вопрос обеим командам. Все вы знаете, что на Дальнем Востоке живет много народностей — нанайцы, ульчи, орочи, нивхи, чукчи, эскимосы. Среди них тоже есть писатели, поэты. Назовите их.
Сзади робко поднялась рука смуглолицей Нади Вальдю из четвертого «А». Она встала и, потупясь, сказала:
— У нанайцев есть писатели Григорий Ходжер и Андрей Пассар.
— Правильно! — подскочил Пашка Многолет. — Мы недавно всем классом читали…
— А у других народностей?
Кто-то вспомнил сказки Владимира Санги, но не смог назвать его национальность. Когда возникла заминка, поднялся Макар и принялся перечислять: чукотский писатель Юрий Рытхеу, мансийский Юван Шесталов, ненецкий Леонид Лапцуй, юкагирский Семен Курилов, эскимосская поэтесса Зоя Ненлюмкина…
И вот конец турнира. Оба капитана бросают на Синицына пронизывающие взгляды, но он только ухмыляется.
«Что, чья взяла?» — думал Макар.
У Влады Изотовны в руках коробочка с призом:
— Здесь, на рояле, есть пластинка с надписью: «Только дай себе волю, начни жить, как легче, и тебя понесет так, что не выплывешь». Из какого произведения это высказывание?
— Ясно, из какого, — поднимается Синицын. — Из книги Н.Ильиной «Четвертая высота».
Болельщики орут от восторга: вот, мол, какие герои произрастают среди нас! Пионервожатая объявляет:
— Команды не набрали необходимого количества очков. И вообще сегодня они не на высоте. Про бабочек, муравьев больше знают, чем о литературе. Приз по праву присуждается лично болельщику Синицыну из четвертого «А».
На миг он даже опешил: ему лично! Такого Макар даже не ожидал. Подобного случая на турнирах еще не бывало…
И вот заветный приз вручен Макару. Словно в тумане, он пожимает руку Владе Изотовне, а попросту Владке из восьмого «Г».
— Береги этот приз, Синицын, — говорит Владка, строго хмуря выгоревшие бровки. — За него еще не раз будут сражаться ребята на турнирах, поэтому нужно много знать, чтобы его удержать.
— Пусть попробуют отобрать! — гордо заявляет Макар.
Все расходятся. Синицын догоняет своих одноклассников и великодушно предлагает:
— Ну что, послушаем игрушку?
Но все его обходят с замкнутыми лицами. Кто-то бросает:
— Ты выиграл, ты и слушай.
Только Зина Живцов остановился и серьезно сказал:
— Это не игрушка, а приз, запомни это, Синицын. Переходящий приз. И он недолго у тебя задержится, даю слово.
— Ха-ха! Нос не дорос! — Макар озлобился. Что он о себе воображает, этот Живцов? Еле-еле на четверки вытягивает, иногда пятерочку за усидчивость заработает… Ему ли тягаться с Макаром, который все на свете заранее знает!
— Ну, ты показал высший класс пилотажа! — откуда-то вынырнул Генка Лысюра. — Утер всем нос… Конечно, без волшебства не обошлось? добавил он вкрадчиво.
Макар хотел бросить горделиво: «Обошлось!», как вдруг ему пришло в голову: «А верно, выиграл-то не я… Если бы не волшебство, что бы я отвечал на вопросы?» Он уже совсем забыл об этом, ему казалось, что именно он сам завоевал приз, сам отвечал на каверзные вопросы.
Ни к селу ни к городу вдруг вспомнилось, как мямлил он на первом турнире и даже не смог нарисовать какого-то несчастного морского конька. «А вот Живцов смог», — ужалила мысль.
Но Синицын постарался ее отогнать. «Нет, победил на турнире я, я один!» — упрямо сказал он сам себе и недружелюбно посмотрел на старосту.
— А тебе чего?
— Да я так просто, — заюлил тот. — В команде прямо ахали после каждого твоего ответа…
Макар недоверчиво покосился на него.
— Точно! А Поспелова… аж подпрыгивала!
— Подпрыгивала? — Синицын оживился, глаза его заблестели.
— Ну! — подтвердил Лысюра. — А Пономаренко говорит: может, «альбатросовцы» ему, то есть тебе, заранее все вопросы дали? Ты ведь прошлый раз им подыгрывал… А я говорю: дураки они круглые, что ли?
— Ну, а Поспелова, Поспелова? — не выдержал Макар.