Король гор. Человек со сломанным ухом
Шрифт:
— Купил два месяца назад.
— Если бы ты его купил, то знал бы, медный он или золотой. Дай сюда.
Корфинянин избежал худшего, а перстень был немедленно оприходован в небольшой сундучок, доверху наполненный драгоценностями.
— Я прощаю тебя, — сказал Король, — потому что ты плохо воспитан. Ты и твои земляки своим жульничеством позорят воровское ремесло. Если бы в моей команде были одни только уроженцы Ионических островов, мне пришлось бы ставить турникеты на дорогах, вроде тех, что ставят в Лондоне на входе во Всемирную выставку. Так было бы удобнее обслуживать клиентов и считать деньги. Следующий!
Следующим оказался толстый пышущий здоровьем парень с приветливой физиономией. Его круглые навыкате глаза светились честностью и добродушием, а сквозь приоткрытые улыбающиеся губы проглядывали два ряда
великолепных зубов. Этот парень сразу мне понравился, и я подумал, что, хоть он и попал в дурную компанию, но это ненадолго, и рано или поздно он встанет на путь исправления. Мое лицо ему тоже понравилось и перед тем, как усесться напротив Короля, он вежливо меня поприветствовал.
Хаджи-Ставрос спросил у него:
— Чем ты сегодня занимался, дорогой Василий?
— Вчера с шестью товарищами я пришел в Пигадию. Это деревня сенатора Зимбелиса.
— Хорошо.
— Зимбелиса, как всегда, не было дома. Зато его родители, фермеры и арендаторы были дома и уже спали.
— Хорошо.
— Я пошел в караван-сарай, разбудил хозяина, купил двадцать пять охапок соломы, а когда он потребовал, чтобы с ним рассчитались, я его убил.
— Хорошо.
— Дома их сколочены из досок и покрыты ивняком.
Мы обложили их соломой и подожгли с семи концов.
Спички у нас были хорошие, ветер дул с севера, и все мгновенно занялось.
— Хорошо.
— Сами же мы встали рядом с колодцами. Вся деревня проснулась и поднялся страшный крик. Люди побежали с медными ведрами за водой. Четверых, которых мы не знаем, мы утопили, а остальные спаслись.
— Хорошо.
— Потом мы вернулись в деревню. Там уже никого не было. Остался только один ребенок. Родители забыли про него, и он кричал, словно вороненок, выпавший из гнезда. Я бросил его в горящий дом и больше его не было слышно.
— Хорошо.
— Потом мы взяли головешки и подожгли оливковые деревья. Получилось отлично. После этого мы пошли назад в лагерь, по дороге поужинали и легли спать. В девять часов мы вернулись. Все здоровы, никто не обжегся.
— Хорошо. Теперь сенатор Зимбелис перестанет распространять о нас небылицы. Следующий!
Василий, уходя, вновь вежливо меня поприветствовал, но я не стал ему отвечать.
На его месте появился здоровенный мужик, тот самый, что взял нас в плен. По воле случая, автора этой драмы, в которой мне было суждено сыграть одну из главных ролей, звали Софоклис. В тот момент, когда он начал свою речь, я почувствовал, что в моих жилах стынет кровь. Я начал умолять миссис Саймонс не рисковать и воздержаться от неосторожных заявлений. Она ответила, что она англичанка и знает, как себя вести. Король попросил нас замолчать и дать слово оратору.
Софоклис начал с того, что разложил отнятое у нас добро. Затем он вынул из пояса сорок австрийских дукатов, что равнялось четыремстам семидесяти франкам по курсу 11,75 франка за дукат.
— Дукаты, — сказал он, — я добыл в деревне Кастия, а остальное получил от милордов. Ты велел мне пройтись по окрестностям, вот я и начал с деревни.
— Ты поступил неправильно, — отозвался Король. — Жители Кастии — наши соседи, надо было оставить их в покое. Как мы обеспечим свою безопасность, если будем плодить врагов у своего порога? К тому же они ребята серьезные и при случае зададут нам жару.
— Но я ничего не забрал у угольщиков! Они сразу смылись в лес, даже не дав мне с ними поговорить. А вот у заместителя их старосты разыгралась подагра, и он остался на месте.
— Что ты ему сказал?
— Я попросил у него денег. Он стал уверять, что у него ничего нет. Тогда я запихнул его в мешок вместе с его котом. Не знаю, что там с ним сделал кот, только он начал кричать, что денежки зарыты за домом под большим камнем. Там я и нашёл эти дукаты.
Я запихнул его в мешок
— И опять ты поступил неправильно. Заместитель старосты восстановит против нас всю деревню.
— А вот это вряд ли. Перед уходом я забыл развязать мешок, и кот, скорее всего, выцарапал ему глаза.
— Ну, в добрый час!.. Но вы все должны намотать на ус: я не хочу, чтобы беспокоили наших соседей. Убирайся.
Теперь настала наша очередь. Хаджи-Ставрос не стал усаживать нас перед собой. Он с большим достоинством поднялся и уселся на землю рядом с нами.
Такое проявление почтения показалось нам добрым предзнаменованием. Миссис Саймонс сочла своим долгом сделать подобающее заявление. Что касается меня, то я, прекрасно представляя себе, что она может сказать, и зная, до чего она не воздержана на язык, сразу предложил Королю свои услуги переводчика. Он холодно поблагодарил меня и позвал корфинянина, умевшего изъясняться по-английски.
— Сударыня, — обратился Король к миссис Саймонс, — мне кажется, что вы разгневаны. Не хотите ли вы пожаловаться на людей, которые вас сюда привели?
— Это ужас какой-то, — сказала миссис Саймонс. — Ваши негодяи схватили меня, бросили в пыль, ограбили, довели до изнеможения и уморили голодом.
— Прошу вас принять мои извинения. Я вынужден принимать на работу плохо воспитанных людей. Поверьте, сударыня, действовали они отнюдь не на основании моих распоряжений. Вы англичанка?
— Англичанка и живу в Лондоне.
— Я бывал в Лондоне. Я знаю и уважаю англичан. Мне известно, что у них хороший аппетит и вы могли бы заметить, что я немедленно предложил вам перекусить. Я также знаю, что женщины вашей страны не любят бегать по горам, и мне жаль, что вам не позволили передвигаться в привычном для вас темпе. Мне известно, что ваши coотечественники берут с собой в путешествие только самые необходимые вещи, и я строго накажу Софоклиса за то, что он вас ограбил, тем более если вы являетесь важной особой.
— Я принадлежу к высшему лондонскому свету.