Король Рока
Шрифт:
Я отпустила, пробормотав извинения.
Хотя она не двинулась, как я ожидала.
– Однажды.
– В кого-то из дома? – подтолкнула я.
Секунды тикали, я начала думать, что она не ответит. Моя удача отвернулась от меня. Но, опять же, Пайпер умеет удивлять.
– Нет. Я встретила его здесь, на первом курсе обучения в Калифорнийском университете.
Затем она исчезла в спальне, и я услышала, как она шуршит моей одеждой. Когда она появилась, держа наряд, я проглотила последнюю конфету «M&M».
–
Она вздохнула.
– Ничего. Парень оказался полным придурком, – выпрямила свои плечи. Пайпер протянула вешалку в мою сторону, явно сигнализируя, что наш короткий разговор закончился.
Я быстро переоделась, потом пережила еще один сеанс прически и макияжа. Волнение определенно прошло от суеты.
К двум часам ночи, когда пришло время покидать отель, я выглядела как манекен и чувствовала себя такой же живой. Мой мозг был вялым, движения застывшими и медленными.
– Будь грустной, не торопись садиться в машину. Пусть сделают побольше фотографий, – прошептала Пайпер, прежде чем вытолкнуть меня за дверь.
Ее совет был излишним. Мне было грустно, переставлять одну ногу перед другой требовало титанических усилий. Но я сделала это, и повторила процесс, выходя из машины у полицейского участка.
– Где он? – спросила я Пайпер, когда мы оказались внутри, закрытая дверь сразу же уменьшила выкрики репортеров до приглушенного шума.
– Точно не знаю. Ты, вероятно, не увидишь Шейна сегодня, если его не отпустят.
Я села на один из складных стульев около стены, растерянно нахмурив лоб.
– Тогда почему я здесь?
– Если бы ты не пришла, история переключилась бы на тебя, выясняя, отказалась ты от Шейна, потому что думаешь, что он виновен, либо вы лгали о своих чувствах друг к другу. Мы должны быть на виду. Ты любишь Шейна и поддерживаешь его на все сто процентов, – ее глаза скучающе смотрели на меня, как будто она сомневалась в моей приверженности.
Я слабо кивнула. Прямо сейчас я сомневалась почти во всем.
Во всем, кроме моих чувств к Шейну.
В течение следующего часа дверь несколько раз открывалась и закрывалась, люди приходили и уходили. Пьяницы, дилеры, проститутки, хорошо одетые, едва одетые, громкие, молчаливые. Пайпер едва отрывала глаза от своего телефона, показывая мне последние известия от Тревиса, новостные репортажи из социальных сетей и онлайн-таблоидов.
Дверь снова распахнулась, когда женщина-полицейский зашла, сопровождая исчадие ада в участок женского пола, лицо офицера сморщилось от проявления отвращения к грязи и резкому зловонию ее обвиняемой.
– Прибыло пополнение в вытрезвитель, – сообщила она человеку, сидящему на стойке регистрации.
Я скрестила ноги, когда женщина выдернула руку из хватки комиссара.
– Да не пьяная, будь ты проклята! Выпили по стаканчику, Джесс вышла прогуляться, –
Я бросилась вперед.
– Извините. Вы в порядке?
– Мисс, вам придется...
– Возьмите ее, – сердито пробормотала взъерошенная женщина, даже не пытаясь встать. Она указала на меня, оглядываясь на офицера. – Она заслуживает быть здесь, не я!
Река ужаса сползла по моему позвоночнику, когда я схватила свою обувь и отступила. Офицер бросил на меня жалостливый взгляд, поднимая женщину на ноги.
– Вперед.
Пайпер взглянула на мои готовые заплакать глаза и вскочила, потащив меня в дамскую комнату.
– Вот, – она сунула мне в руки стопку бумажных полотенец. – Знаешь эту женщину?
Не в силах говорить, я покачала головой и вытерла слезы.
– Нет, – но, видимо, она знала меня лучше, чем кто-либо. Пайпер взглянула на меня и увидела вину на моем лице.
Она схватила мочки моих ушей, яростно сжав их.
– Ой, – взвизгнула я, отдаляясь. – Что ты делаешь?
На ее лице скользнула кривая улыбка.
– Просто выученный мной трюк. Плакать на публике не нужно никому. Все хорошо?
Пару лет назад я бы никогда не подумала, что «идеальной Пайпер» есть из-за чего плакать.
Я моргнула, осознавая, что слезы высохли.
– Нет. Желания плакать отошло на задний план.
– Ну, этого достаточно, – она высыпала содержимое своей сумочки на столик, разбрасывая вещи повсюду. Взяв косметичку размером с дорожную сумку, она начала вытирать беспорядок туши для ресниц, растекшийся по моим векам.
– Тот парень... Тяжело было видеть его в кампусе после того, как вы расстались? – ее рука остановилась.
– Он не был студентом. И мы с ним не расставались. Он просто сбежал, бросил меня, не сказав ни слова.
– Он бросил тебя? – я недоверчиво переспросила.
Она скомкала салфетку и бросила ее в урну, прикрепленную к стене.
– Да. Не самое лучшее мое воспоминание, так что... – ее голос затих, когда она открыла подводку.
Намек понят.
– Понятно. Не хотела показаться навязчивой.
– Музыканты – это беда. Некоторые того стоят, какие-то нет.
Музыканты? Мне хотелось выяснить больше не только потому, что было облегчением сосредоточиться на чём-то, кроме моего страха за Шейна. Но было очевидно, что Пайпер не чувствовала того же. Она редко приходила на концерты «NothingbutTrouble», и я никогда не видела, чтобы она разговаривала с кем-либо из парней в группе, за исключением нескольких коротких обменов фразами с Шейном. Мужчина, должно быть, оставил адское впечатление, если навсегда ожесточил ее против всех музыкантов, включая рок-звезд на вершине своей карьеры.