Королевская шутиха
Шрифт:
Наконец, наступило утро, когда большие сундуки с нарядами принцессы были не без труда подняты и поставлены на телеги. Я зашла к Елизавете узнать, не надо ли ей чем-нибудь помочь в сборах. Принцессу я застала в постели, утомленную настолько, что она не могла и пальцем пошевелить.
— Вещи-то собраны, — вздохнула она. — Но я сама настолько в разобранном состоянии, что не представляю, как усядусь в седло.
Ее тело уже не было таким распухшим, как в день нашего приезда, однако чувствовалось, что Елизавете по-прежнему нездоровится. Она бы выглядела лучше, если бы не пудрила щеки рисовой
— Королева желает вашего скорейшего возвращения в Лондон, — напомнила я Елизавете. — Вчера слуги привезли паланкин. Если вам тяжело ехать верхом, вы можете ехать лежа.
Елизавета закусила губу.
— Как ты думаешь, когда мы приедем, королева обрушит на меня все обвинения? — тихо спросила она. — Я не плела против нее никаких заговоров. Но найдется много таких, кто ради спасения своей шкуры будут говорить, что это я подбивала их свергнуть королеву. А мне нечем опровергнуть их ложь и клевету.
— Мария любит вас, — убеждала я принцессу. — Думаю, она готова вас простить и вернуть былое расположение к вам, если вы примете ее веру.
Елизавета посмотрела на меня знакомым честным, тюдоровским взглядом. Такой взгляд я видела на портрете ее отца. Так смотрела на меня королева.
— Ты говоришь мне правду? Кто ты, Ханна Грин? Ясновидящая или ловкая обманщица?
— Не то и не другое, — ответила я, выдерживая ее взгляд. — Роберт Дадли выхлопотал мне место королевской шутихи, даже не спросив моего согласия. Я вовсе не хотела быть шутихой. Дар ясновидения приходит ко мне, когда считает нужным, и иногда показывает мне то, чего я даже не силах понять. Но мой дар проявляется редко.
— Ты же увидела ангела за спиной Роберта Дадли, — напомнила мне она.
— Увидела, — улыбнулась я.
— И как он выглядел?
Я не смогла удержаться от смеха.
— Ваше высочество, Роберт Дадли меня настолько заворожил, что я едва заметила ангела.
Елизавета села, совсем забыв про свою роль больной, и засмеялась вместе со мной.
— Он очень… он настолько… на такого мужчину поневоле обращаешь внимание.
— Я только потом сообразила, что у него за спиной стоял ангел, — сказала я, желая хоть как-то себя оправдать. — По правде говоря, я тогда застыла с открытым ртом при виде их всех: мистера Ди, сэра Роберта и третьего.
— И твои видения сбываются? — буравя меня глазами, спросила Елизавета. — Ты ведь гадала для мистера Ди?
Я мешкала с ответом, чувствуя пропасть, разверзающуюся у меня под ногами.
— А кто это сказал?
Принцесса улыбнулась, показав два ряда белых остреньких, как у лисы, зубов.
— Не столь важно, откуда я это узнала. Мне важнее знать, сбываются ли твои предсказания.
— Некоторые сбываются, — вполне честно ответила я. — Но иногда мне не удается узнать то, что для меня очень важно. Важнее всего. Я призываю свой дар, а он молчит. Так что пользы от него немного. Он всего один раз предостерег меня.
— И о чем было это предостережение? — спросила она.
— О смерти матери.
Я сразу же пожалела о сказанном. Мне не хотелось рассказывать о своем прошлом этой сообразительной
Елизавета смотрела на меня с искренним сочувствием.
— Прости, я не знала, — мягко сказала она. — Наверное, она умерла в Испании? Ты же приехала сюда из Испании?
— Да, в Испании. От чумы.
Сказав это, я сразу же ощутила резкую боль в животе. Так часто бывало, когда я лгала о своей матери. Но я не решалась рассказать Елизавете о кострах инквизиции. Принцесса внимательно разглядывала меня, и мне показалось, что она уловила в моих глазах отблески того страшного костра.
— Еще раз прости меня, — совсем тихо сказала Елизавета. — Девочке тяжело расти без матери.
Я знала: сейчас она думала не о моей, а о своей матери, умершей на плахе и казненной как ведьма, прелюбодейка и шлюха. Потом усилием воли принцесса отогнала мрачные мысли.
— А что вас заставило приехать в Англию?
— У нас здесь дальние родственники. Отец устроил мне помолвку. Нам хотелось начать жизнь заново.
Елизавета покосилась на мои панталоны и снова улыбнулась.
— А как твой суженый относится к таким вот мальчишеским нарядам?
Я слегка надула губы.
— Ему все это не нравится. И мой наряд, и моя служба при дворе.
— А он тебе нравится?
— Как дальний родственник — да. Но не как муж.
— Может, у тебя есть выбор?
— Почти нет, — лаконично ответила я.
— Так у всех женщин, — сказала Елизавета, и в ее голосе я уловила презрение. — Выбирать позволено лишь тем, кто носит панталоны. Правильно, что ты ходишь в них, а не в платье.
— Скоро мне придется с ними расстаться, — вздохнула я. — Я их надела еще почти ребенком, но…
Я вовремя прикусила язык. Нечего откровенничать с этой принцессой, обладающей тюдоровским даром вытягивать из других то, что они вовсе не собирались говорить.
— В твоем возрасте я вообще не представляла, как стану женщиной, — сказала она, будто улавливая мои мысли. — Я не знала, как ею быть. Мне хотелось быть ученой. Вот там я все понимала. У меня был удивительный учитель. Он занимался со мной латынью, греческим и основными европейскими языками. Мне очень хотелось потрафить своему отцу. Я думала: если я стану такой же умной и образованной, как Эдуард, отец будет доволен. Представляешь, я писала ему письма на греческом языке! Больше всего я боялась, что меня выдадут замуж и ушлют далеко от Англии. И потому я усердно училась, чтобы стать образованной дамой, которой позволят остаться при дворе. Когда отец умер, я думала, что всегда буду находиться при дворе: любимая сестра короля, любимая тетка его многочисленных детей. Вместе мы бы завершили дело, начатое нашим отцом.
Она встряхнула головой.
— Пожалуй, я бы не хотела иметь твой дар ясновидения, — сказала Елизавета. — Я бы тогда все знала заранее: смерть моего брата, восхождение Марии на престол и ее попытки разрушить отцовское наследие.
Глаза принцессы блестели от слез. Она вытерла их ладонью. Ее рука слегка дрожала.
— Ханна, ты способна увидеть мое будущее? Скажи, Мария встретит меня как сестру и поверит, что я не участвовала ни в каких заговорах против нее? Ты скажешь ей, что мое сердце чисто и невинно?