Королевство Бахрейн. Лики истории
Шрифт:
В начале XX столетия в сезонной ловле жемчуга в Персидском заливе (15 мая — 15 сентября), вспоминал английский политический агент в Кувейте X. Диксон, автор интереснейших книг об обычаях, традициях и нравах арабов Аравии, их промыслах и ремеслах, принимали участие примерно пять тысяч парусников (18). Главные «жемчужные флотилии» формировались в портах Бахрейна, Кувейта, Катара и шейхств Договорного Омана (нынешние ОАЭ). У Бахрейна, в частности, насчитывалось 917 парусников. В 1905 г. в «жемчужной охоте» участвовало 3 411 парусников из всех шейхств Прибрежной Аравии, с суммарной численностью экипажей в 64 390 человек.
В 1908 г. жемчужный флот арабов Персидского залива включал в себя 3500 парусных судов: 1200 из них владел Бахрейн; 700 — арабы побережья Эль-Хасы; 750–800 — Кувейт; остальными — арабы Оманского побережья (нынешние ОАЭ). В жемчужном промысле, сообщал российский дипломат-востоковед А. Адамов, участвовали почти все жители прибрежных деревень. И потому в сезон лова воды Персидского залива в местах жемчужных отмелей, в первую очередь у Бахрейнских островов, просто кишмя кишели ныряльщиками.
По сведениям Дж. Лоримера, в 1906 г. ловлей жемчуга на побережье Договорного Омана занималось 22 тыс. чел.; в Катаре — примерно 13 тыс.; на Бахрейне — около 18 тыс.; в Кувейте — 9 200; а в оазисе Эль-Катиф — 3 400 человек (19).
В депеше консула Российской империи в Басре, коллежского советника С. Тухолки, от 27.03.1911 г. говорится, что в 1911 г. в ловлю жемчуга на Бахрейне было вовлечено «до 1 000 лодок и до 5 000 человек».
Из воспоминаний С. Цвемера и сэра Белгрейва следует, что если в 1835 г. в жемчужной ловле участвовало 1 500 бахрейнских парусников, то в 1926–1929 гг. — только пятьсот, а в 1929–1933 гг. — не более 300 (и 10–12 тыс. ловцов). Во второй половине 1930-х годов с Бахрейна на жемчужный лов выходило уже только 200 парусников, а число занятых в нем людей не превышало 7,5 тыс. человек. В 1940 г. число судов, принимавших участие в «жемчужной охоте», сократилось до 190, а ловцов — до 6,5 тыс. человек. В 1948 г. эти цифры составили 83 судна и 2 тысячи ловцов, а в 1954 г. — всего лишь 11 судов с пятьюстами ловцами (20).
Руперт Хэй, чиновник английской колониальной администрации в шейхствах Договорного Омана, на заметки которого ссылается Виктория Хайтауэр в своем увлекательном сочинении, посвященном жемчужной ловле, писал, что жемчужный промысел арабов Прибрежной Аравии, процветавший в течение столетий, к 1959 г. практически угас. На «жемчужную охоту» выходило уже из всех шейхств не более двух сотен лодок. В основном — из шейхств Договорного Омана. Объяснялось это тем, что иностранные нефтяные компании, потеснившие к тому времени жемчужный промысел на Бахрейне и в Кувейте, в шейхствах Договорного Омана еще не работали (21)
Покупатели жемчуга, рассказывает А. Адамов, съезжались на Бахрейн «по большей части из Бомбея и Багдада»; и проживали на острове, время от времени наведываясь на места ловли, в течение всего сезона. Бомбейские купцы закупали жемчуг для Лондона, а багдадские — для Турции и Сирии (22).
Первыми жемчуг из «Горького озера» (Персидского залива) стали поставлять на рынки Средиземноморья финикийцы. В I в. до н. э. финикийцев в мировой торговле жемчугом потеснили арабы Аравии и персы.
Экипаж парусника во главе с капитаном (нахудой) состоял из 10–30 ныряльщиков (гаввасов), работавших в паре с «тягачами» (саибами), помогавшими им подниматься из воды на борт судна. Каждое действие на жемчужном судне (подъем паруса, к примеру) сопровождалось коллективным исполнением тех или иных, закрепленных именно за этим действием, напевов. Главным их исполнителем и запевалой выступал «певец» (нахам), тот, кто, по мнению членов экипажа, обладал лучшим среди них голосом. На крупных парусниках, принадлежавших таввашам, состоятельным купцам-оптовикам, специализировавшимся на торговле жемчугом, имелись еще и профессиональный чтец Корана, ирави, то есть рассказчик легенд и преданий племен, и знаток касид (од и поэм) прославленных аравийских поэтов, а также и несколько резервных или запасных «тягачей» (радифов). Обязательно на каждом паруснике во время сезона лова жемчуга проходил обучение мастерству ныряльщика один ученик (табаб), мальчуган в возрасте от 12 лет. Он убирал судно, подносил ловцам воду, раскладывал на просушку жемчужные раковины на палубе, а главное — набирался опыта и привыкал к нелегкой жизни в море. Надо сказать, что приучать детей к труду и обучать их ремеслу в Прибрежной Аравии начинали рано, в возрасте 7-10 лет.
На каждом судне имелся Коран, завернутый в чистый холст материи, зеленого, как правило, цвета. Хранился он в рубке капитана, либо же, будучи пристегнутым, — на специальной распорке, которую устанавливали на корме, под навесом. По вечерам айаты («стихи») из Корана зачитывал собиравшимся на палубе членам экипажа капитан судна.
Во время пребывания в море действовало завещанное предками правило: выяснением отношений заниматься после окончания сезона лова.
Жемчужная ловля в речи бахрейнцев фигурирует под словом «гйвс», что значит «погружение в воду», а сообщество ловцов-ныряльщиков — под словом «гававис». Маститые ныряльщики (гаввасы), равно как и опытные капитаны-наставники, и лоцманы, имевшие точное представление обо всех жемчужных отмелях Персидского залива и гаванях на его обоих побережьях, были среди таввашей нарасхват. Тавваши нередко затевали между собой споры из-за именитых лоцманов и капитанов, тех, кто «постиг науку чтения неба, вод и ветров». Соперничали они друг с другом и из-за ныряльщиков, которым из сезона в сезон сопутствовала удача, которые непременно поднимали со дна крупные, дорогостоящие лу’лу’ (жемчужины).
Перед выходом на «жемчужную охоту» команда парусника занималась его подготовкой для длительного пребывания в море. Судно густо смазывали акульим жиром, а нижнюю часть покрывали еще и специальным раствором, предотвращавшим его обрастание ракушками, которые могли поранить ныряльщиков. Затем, спустив судно на воду, непременно под песни и бой барабанов, приступали к завозу на него продуктов: риса, фиников, кофе (из расчета по 2 мешка риса и 8 килограммов кофе на ныряльщика). Устанавливали специальные деревянные ящики для хранения емкостей с водой — фунтасы.
В день выхода в море в местах стоянки судов вывешивали, по традиции, черные флаги (нуф), дабы «разогнать страхи, связанные с неизвестностью предстоящей охоты», как выражались ловцы жемчуга. Время снятия парусников с якоря и дату возвращения флотилии домой определял «адмирал» (сирдал), коим выступал самый авторитетный капитан (нахуда) в сообществе мореходов того или иного шейхства. Он представлял в море интересы всей флотилии, в том числе в сношениях с другими флотами и правителями шейхств, наведывавшихся на места лова. На каждом из судов, отправлявшихся на «жемчужную охоту», обязательно поднимали флаг шейхства, знак-символ (васм) территориальной принадлежности судна.
Жемчужные флотилии Бахрейна и Кувейта, Катара, Абу-Даби и других шейхств Прибрежной Аравии «охотились» на жемчуг буквально бок о бок. Исстари повелось так, что жемчужные отмели в прибрежных водах Аравии, коих насчитывалось порядка 217-ти, считались общим достоянием всех племен и народов «Острова арабов». Полковник Льюис Пелли, английский резидент в Персидском заливе, в своих заметках о портах этого залива (1864) писал, что жемчужные отмели вдоль Аравийского побережья являлись собственностью всех арабов Аравии. Никто другой, кроме аравийцев, прав на жемчужный промысел в их водах до начала XX столетия не имел. Вторжение «чужаков» в «жемчужный удел» арабов Аравии вызывал у них серьезное недовольство, чреватое для тех, кто решался на такой поступок, весьма печальными последствиями.
Две первых карты жемчужных отмелей Персидского залива появились только в XX столетии. Первую из них составил в 1935 г. Хамид ал-Буста, известный среди арабов Прибрежной Аравии капитан и лоцман. Другая карта появилась в 1940 году. Подготовил ее шейх Мани ибн Рашид Аль Мактум, двоюродный брат тогдашнего правителя Дубая.
По окончании лова суда каждой «жемчужной флотилии» собирались в заранее обозначенных «адмиралами» местах, и по их сигналу вступали в состязание в «скорости бега». Капитан судна, приходивший в родной порт первым, подносил в подарок шейху, в присутствии всех горожан, несколько дорогих жемчужин. Правитель, в свою очередь, удостаивал победителей «знаками внимания» — дарил им верховых верблюдов; случалось, что освобождал и от уплаты налогов. Возвращение с лова домой (ал-каффал) венчало собой окончание сезона «жемчужной охоты».