Королевство Бахрейн. Лики истории
Шрифт:
Если владельцем судна выступал сам капитан, то ему причиталось 50 % заработка от продажи выловленного жемчуга, другие 50 % — членам экипажа (2/3 — ловцам и 1/3 — на покрытие фиксированных окладов «тягачей», матросов и чтецов Корана; табабы не получали ничего).
Если капитан не являлся хозяином судна, то ему полагалась только 1/5 от половины дохода с продажи выловленного жемчуга; остаток этой первой половины шел владельцу судна в лице того же тавваша. Другие 50 % распределялись между ловцами, «тягачами» и матросами (по указанной выше схеме).
Тавваш, финансировавший «жемчужную охоту», имел право приобретать жемчуг у капитана своего судна на 20 % ниже его рыночной стоимости. Случалось, что капитаны влезали в такие долги, что вынуждены были распродавать свое имущество и становиться ловцами.
Разбором всякого рода «жемчужных дел» между капитанами и ловцами занимался так называемый жемчужный суд (мах кама ал-гавс или сулфа), состоявший из 2–3 самых именитых и авторитетных капитанов в том или другом шейхстве, назначаемых указом правителя.
Редко, но случались, протестные выступления ловцов. Так, 25 мая 1932 г. 1500 ловцов переправились с острова Мухаррак на остров Бахрейн, чтобы вызволить из темницы девять арестованных их товарищей. По пути к полицейскому участку, где те содержались, ограбили лавки нескольких непопулярных среди населения Бахрейна торговцев, завышавших цены на продукты, и бесстыдно, по мнению ловцов, обиравших людей. Чтобы разогнать протестантов, полиция открыла по ним огонь. Несколько человек было убито и ранено (26).
По окончании сезона лова в казну шейха выплачивалось несколько налогов: нуб — с каждого ныряльщика (их собирали не во всех шейхствах) и тараз — с каждой лодки (он варьировался от размера судна и численности его экипажа). Можно было платить либо деньгами, либо продуктами (в основном — рисом). Маленький парусник оценивался в один мешок риса, большой — в четыре. Такие налоги давали правителям немалые доходы.
Налог тараз, рассказывал автору этой книги Эдвард Хендерсон, бывший английский политический агент в Абу-Даби, использовался на цели сооружения городских крепостных стен, сторожевых башен, а также для оплаты наемных вооруженных отрядов бедуинов. Дело в том, что летом, во время сезона жемчужной ловли, когда практически все мужчины уходили в море, прибрежные населенные пункты от набегов разбойников охраняли эти самые нанимаемые бедуины. Зимой они сторожили вытащенные на берег и разбросанные вдоль побережья парусные суда. Специальные сторожевые отряды сопровождали и жемчужные флотилии в море. Взимался такой налог с каждой семьи, один раз в году, обычно весной. И платили его, надо сказать, безропотно. Особенно с учетом того, что морские набеги пиратов (газу) на жемчужные флотилии тех или иных шейхств в местах лова сильно, порой, подрывали их финансовое состояние.
Впервые тараз, к слову, ввели португальцы, еще в XVI веке. Тараз считался «жемчужным налогом» первой категории, и со времен португальцев название его не менялось.
В некоторых шейхствах взимался специальный налог с капитанов парусников. Выплачивали его владельцы судов, чаще всего — все те же тавваши (27).
Торговцев, подвизавшихся на коммерции в море, на подвозе воды и продуктов питания, называли маззаринами. Одна бочка воды стоила 1 рупию. Потребности в питьевой воде команды одного парусника в течение сезона лова составляли не менее 200 бочек. Питьевую воду в бочках хранили не на палубах и в трюмах, где она от жары быстро портилась, а тянули по воде на тросах, вслед за судном. Такой способ, хоть как-то, но освежал воду, а главное — «продлевал ей жизнь», как говорили ныряльщики, не давал ей испортиться (28).
История жемчужного промысла Прибрежной Аравии свидетельствует, что тавваши вели себя с ловцами честно. Отношения торговцев-владельцев судов с артелями ныряльщиков и «тягачей» строились исключительно на устных договоренностях. Слово, данное таввашем, никогда им не нарушалось, чего бы это ему не стоило. Непременный атрибут каждого торговца жемчугом в прошлом — небольшой деревянный сундучок, инкрустированный серебром. В нем находились весы, специальные медные сита для сортировки жемчуга и красный шерстяной платок для их хранения.
Людьми в Прибрежной Аравии тавваши были уважаемыми. Достаточно сказать, что они выступали свидетелями при заключении правителями княжеств разного рода договоров и соглашений, в том числе с иностранными государствами, а также в качестве посредников при урегулировании споров и разногласий между семейно-родовыми и родоплеменными кланами. Многие из них оплачивали строительство и работу школ и библиотек. Заметное место среди них занимал Мухаммад ‘Али Зайнал ‘Али Реза. Человек глубоко религиозный, получивший образование в знаменитом на Арабском Востоке высшем теологическом учебном заведении, Каирском университете Аль-Азхар, он основал начальные школы в Джидде и Мекке, на Бахрейне и в Дубае, а также начальную арабскую школу в Бомбее. Для их финансирования требовались деньги, и он занялся жемчужной торговлей. Преуспел. Стал первым торговцем из Персидского залива, открывшим в 1920-х годах контору в Париже.
Несколько раз в году в каждом из шейхств «Жемчужного пояса Аравии» в речи дипломатов Российской империи, проходили общие встречи таввашей. На них обсуждались все важнейшие вопросы жемчужного промысла. Устраивались такие встречи в домах самых знатных таввашей, в кофейных комнатах для мужских посиделок.
Особое место в истории аравийского жемчуга занимает жемчужина «Ал-Йасима» («Уникальная»). Названа она была так потому, повествует средневековый ученый-энциклопедист и мыслитель Абу Райхан ал-Бируни (973-1048), что подобной ей — по величине и красоте — в то время не существовало. Тавваши Залива именовали ее между собой «Сиротой», не имевшей ни «сестер», ни «родственниц».
Согласно обычаю, если вылавливали две редкие большие жемчужины, одинаковые по форме, цвету и величине, что случалось крайне редко, то цена на них сразу удваивалась. Так вот, пару «Ал-Йасиме» составила жемчужина «Ал-Фарида» («Единственная»), практически такая же, но чуть-чуть меньшая по размеру. Различие это могли усмотреть только опытные торговцы.
Исторические хроники свидетельствуют, что во времена правления Харуна ал-Рашида торговец ‘Абд Аллах ал-‘Ираки принес эти две уникальные жемчужины во дворец халифа и показал их своему владыке. «Ал-Йасиму» продал за 70 тысяч динаров, а ее «сестру» «Ал-Фариду», — за 30 тысяч динаров. Заработав большие деньги, перебрался в ‘Уман (Оман), где приобрел большой участок земли и построил роскошный дом, стены которого, по словам местных краеведов, сохранились и поныне.
«Ал-Йасима» сделалась знаком халифского отличия. Из сочинений ал-Сули (ум. 946), летописца-хрониста династии ‘Аббасидов, известно, что она красовалась в короне (тадже) халифа Му’тасима (правил 833–842). Затем, как сообщает историк Ибн Тиктака, ею владел халиф ал-Муктадир (правил 908–932) (30). После его смерти эта жемчужина оказалась в Мекке, в Сокровищнице Каабы. Вместе с другими богатствами Сокровищницы Дома Бога и священным для мусульман Черным камнем ее похитили оттуда карматы, захватившие и ограбившие Мекку в 930 г.