Корона Меднобородого
Шрифт:
— Ты пойдешь?
— Почему бы и нет? Провести старого друга на экскурсию по лучшим борделям Университета! Я слышал, там есть интересные места, но кое-куда мне боязно соваться в одиночестве. Вот в два меча — другое дело. Заодно и проставишься за приезд.
— Ага. И за кентавра.
— Нам с Вольфом остается центр Города, — сказал Ласка, — Там говорят по-немецки или по-итальянски?
— На рынке-то? Там, думаю, и по-индейски говорят. А много ли вам нужно слов? «Я ищу эту женщину» и картинку покажете.
— Неплохо бы понять, что ответят, —
— Если ответят нет, то на любом языке поймете. Если да, то с вас захотят денег. Если захотят денег, и поймут, что вы не прочь заплатить, сами из-под земли достанут переводчика. Но не думаю, что возникнут совсем уж большие сложности. В Городе при дворах высшей французской аристократии живут много и итальянцев, и немцев. Вокруг рынка — торговцы со всего мира. И где-то там же, в Городе, останавливаются приезжие знатные люди со всего мира со своими свитами. Думаю, если не каждая шлюха, то каждая маман и каждый второй подавальщик там поймет и по-итальянски, и по-немецки. Если нет, так клиентов попросят.
— А я не пойду? — удивилась Оксана.
— Ты? — не менее удивленным тоном ответил Бенвенуто, — Никто не ходит по борделям со своей женщиной.
— Вот как?
— Тебя там могут оскорбить, а мне совсем не хочется никого убивать.
Оксана вздохнула.
— Но вдруг ты мне там изменишь? Всю ночь проведешь среди продажных девок.
— Со шлюхами за измену не считается, — ответил Фантуцци, — Не знаю, как у вас, а в Париже так. Вы ведь даже не помолвлены?
— Пока нет, — смущенно ответил Бенвенуто.
— Почему, кстати? — ехидно спросила Оксана.
— Потому что ты не католичка, — быстро сообразил итальянец.
Ему и в голову не приходило про помолвку со случайной любовницей, но соображал он быстро и выбрал совершенно бесспорный аргумент, об который разбились бы все хитрости вроде «ты меня не любишь». Оксана даже не нашла, что ответить.
— Ты тоже можешь ему изменить, — сказал ей Фантуцци, — Здесь так принято.
— Не с тобой ли?
— Нет, с близкими друзьями считается невежливо. То есть, не со мной, не с Вольфом, и не с Лаской.
— Еще какие ограничения? — Оксана стрельнула глазками на Бенвенуто.
— С мужиками считается унизительно для благородных дам. Можно с рыцарями, хоть до самого короля, и со священниками хоть до самого епископа. Священников, если что, — Фантуцци повернулся к Бенвенуто, — Нельзя вызывать на дуэль и бить, если они откажутся. То есть, сердцу, конечно, не прикажешь, но…
— Хватит, — остановила его Оксана, — Еще попов латинских мне не хватало. Идите без меня. За день нагуляешь аппетит, вечером дома покушаешь.
— День? — разочарованно спросил Фантуцци.
— Конечно, день, — ответила Оксана, — Вы что, собрались ночью шляться по незнакомому городу? Ночью всем шлюхам точно будет не до картинок.
9. Глава. Парижские деликатесы
От Фонтенбло до Парижа больше дня пути с нормальной скоростью. Выехали с утра, благо кони у всех свои, привычные.
Оставили лошадей в первом же заведении. Фантуцци привел всех сразу в бордель, который считал хорошим. Показали там картинку. Бенвенуто как раз заготовил два бумажных портрета. Ни маман, ни шлюхи, ни вышибалы такую девку не видели. Но стиль всем очень понравился.
— Ладно, мы пойдем, — сказал Вольф.
— Идите, — махнул рукой Бенвенуто, — Мы сейчас пару девушек нарисуем и тоже пойдем.
По пути в ту сторону Ласка в Париже толком и не был. Немецкий постоялый двор, где они останавливались по пути в ту сторону, находился в предместье, вне городской стены.
Для начала прошли на Сите по мосту Малому и от Сите по мосту Нотр-Дам. Ласка дернулся было зайти в собор, но Вольф не дал.
— Ты в католическом соборе собрался Божьей помощи просить? — сказал немец, — Иди давай. Сначала дело, потом будешь головой вертеть.
Нашли большую улицу. Прошли ее вправо до ворот. Нашли три борделя. Потратили немного серебра, Вольф поговорил, Ласка посмотрел на полуголых девок и смутился. Вернулись. Оглянулись на мост слева, повернули направо и дошли почти до ворот Сен-Мартен. Повернули налево, а потом у ворот Сен-Дени еще раз налево. По пути от ворот до ворот зашли еще в пару заведений. Амелию никто не видел.
Большую часть домов терпимости Ласка бы нипочем не нашел один. У некоторых стояли мальчишки-зазывалы или девки самого развратного вида. Над некоторыми висели наглядные вывески. Но над другими красовались непонятные надписи на французском, а часть заведений скрывалась во дворах. Вольф ориентировался обонянием. Запах гостеприимно раздвинутых ног он чуял за квартал.
Без немца Ласка бы не только не нашел, куда постучаться, но и не сумел бы толком поговорить. В каждом втором заведении задавали какой-нибудь неприличный вопрос. Где всерьез, где в шутку. Вольф отвечал так же. Где всерьез, с таким видом, будто порядочному мужчине совершенно нормально рассказывать об интимных особенностях какой бы то ни было женщины. Где в шутку, и его ответы иногда выходили еще более похабные, чем вопросы. За первые пару часов Ласка уже устал краснеть. Но все зря. Амелию никто не видел.
По улице Сен-Дени дошли до Шатле. Вот и рынок.
— Может, отдохнем, съедим чего-нибудь? — предложил Ласка.
Где же еще перекусить, как не на рынке. Не Краков, конечно, но тоже столица. Правда, под ногами грязи мало не по щиколотку и пованивает.
— Хочешь рыбку? Как раз мимо рыбных рядов проходим, — предложил Вольф.
Ласка посмотрел на рыбный ряд, понюхал воздух и отказался.
— А лягушку?
Ласка с удивлением увидел на лотке лягушачьи лапки.
— Я что, похож на аиста?