Корона Меднобородого
Шрифт:
— Точно?
— Отвечаю!
— Ага, — спокойно кивнул Ласка и толкнул к нему монетку.
Лионец удивленно поднял брови. Вот так просто? Подумаешь, во Дворе Чудес?
— Стоять! — полуобернулся Вольф, — В котором дворе?
— В главном, — удивленно ответил Лионец.
В Париже было несколько скверных местечек, известных как «дворы чудес». Вольф в порядке общей эрудиции об этом знал. Все-таки, Париж достаточно значимый город в общеевропейской культуре, да и в интернациональной криминальной субкультуре тоже. Ласка же слышал только про тот Двор Чудес, который отметил на своей карте Фантуцци.
Если бы лионец врал на ходу, то замешкался бы, называя какой-то конкретный двор. Но он не врал и сказал так, как привык в разговорах с местными. На вопрос Вольфа он неподдельно удивился. Все же знают, что Двор Чудес без адреса это по умолчанию тот самый, что у Шатле.
— Побожись, — на всякий случай сказал Вольф.
— Клянусь крестом Иоанна Крестителя!
— Благодарю, — Ласка забрал из рук Лионца портрет.
— Я не понял, это что сейчас было? — спросил толстый человек из-за столика в углу.
— Все нормально, брат, — ответил Лионец.
— Ты сдал Двор Чудес?
— Ага. Добро пожаловать, хрен ли там.
— И вы туда пойдете? — толстяк повернулся к Вольфу.
— Пойдем.
— С большой бандой?
— Зачем? Вдвоем.
— В два меча? Не зассыте?
— У нас там нет врагов. Мы просто выкупим девку просто за деньги, — сказал Ласка.
Над этим ответом расхохотался весь зал, не исключая толстяка и Лионца. Кто-то стучал кружкой по столу, кто-то свалился с лавки, кто-то фыркнул так, что ложка с супом вылетела изо рта.
— Что смешного? — спросил Ласка.
— Мы по первости подумали, что вы серьезные люди, и вам палец в рот не клади, — ответил Пьер, — А вы, смотрю, простаки, каких поискать надо.
— И прямо палец в рот положишь? — спросил Вольф.
— Ага.
Вольф сделал шаг к выходу. Ласка шагнул за ним вполоборота, не поворачиваясь ни к кому спиной.
— Стоять, — сказал вышибала.
— Подумай, — ответил Вольф.
— У вас есть деньги, и вы готовы пойти с ними в Двор Чудес, — сказал вдогонку толстяк, — Лучше оставьте кошельки здесь, а мы вам оставим жизнь. В отличие от.
Ласка потянулся было к сабле, но понял, что выхватить оружие им не дадут. Места мало, а врагов много. Человек напротив прочитал его жест и оскалился.
— Прости, Господи, меня грешного, — сказал Ласка по-русски.
— На кулаках? — спросил Вольф.
— Да. Идем в правый дальний угол от входа. Три-четыре!
Толпа расслабленно стояла вокруг. Без малого полторы дюжины против двоих. От простаков не ждали сюрпризов. Оружие выхватить им не дадут, а к рукопашной никто всерьез не относился. В конце концов, кабацкая драка это весело, особенно, когда платить потом будет кто-то другой.
Ласка сделал шаг вперед и без замаха ударил под дых с правой ближайшего выпивоху и тут же левой его соседа. Оба не были готовы и сложились пополам.
Вольф сделал шаг назад-влево, наступил кому-то на ногу и толкнул его локтем. С замаха заехал кулаком в челюсть другому. Встретил прямым в голову третьего.
Ласка прошел через второй ряд как малек через редкую сеть. Только что безусый иностранец мелькнул под рукой Пьера, только что кулак полетел ему в голову, и вдруг вместо светлой вихрастой головы под кулаком темная, стриженая под горшок. А вот и немец бьет по уху открытой ладонью. И все, и мордой об пол.
За считанные мгновения двое положили девять человек, вывернулись в опустевший угол, раскидали столы и лавки и выставили перед собой клинки.
— Я бы очень не хотел проливать кровь, — сказал Ласка.
— Но вас не волнует, чего бы мы хотели или не хотели, поэтому несколько ведер крови мы тут прольем, — сказал Вольф.
— Вам конец, — сказал Пьер.
Оставшиеся на ногах взялись за оружие. У кого корд, у кого большой нож, у кого дубинка. Пока ни одного длинного меча.
— Это просто смешно, — сказал Вольф.
— По-настоящему смешно изображать из себя мастеров меча с саблей и кордом, — сказал Лионец и потянул из ножен длинный меч.
— Вольф? — Ласка кивнул на лежавшую на полу чью-то шапку.
Вольф присел, не выпуская оружия, и левой рукой подбросил шапку к потолку.
Ласка три раза взмахнул саблей, и шапка упала на пол четырьмя кусками.
— Можешь повторить? — спросил Вольф, повернувшись к Лионцу.
— Не повторяй, — сказал толстяк, который считался здесь авторитетом и в первых рядах в бой не лез, — Пусть уходят.
— Сейчас не понял, — удивился Пьер, который тоже выступил вперед с хорошим прямым мечом.
— Они не простаки. А Двор Чудес, это двор, мать его, чудес. И друзья у них такие же, и враги. Вот как пить дать, баба, которую они ищут, окажется ведьмой, этот немец — нечистью вроде вервольфа, а этот шустрый, который, зуб даю, не француз, не испанец, не итальянец, не англичанин, не скандинав, не жид и не арап, — каким-нибудь bogatir из Tartaria с какими-нибудь тоже чудесными особенностями.
— И что, они бессмертные, или за них мстить кто-то будет? — спросил Пьер.
— Что ты будешь делать, если завтра за них тот же Двор Чудес и впишется? Этот же сказал, что собирался туда бабла занести, верно?
— Ну.
— Вот Криспен нам и сделает предъяву, что им бабки несли, да с нашей подачи не донесли. Тебе охота с тамошней братвой рамсить?
— В гробу видал такие разборки, — Пьер убрал меч в ножны.
Разговор на воровском арго Ласка и Вольф не поняли. Но поняли, когда разбойники убрали оружие и освободили выход.