Корона Меднобородого
Шрифт:
— Папа! Гаэтано! Мы здесь!
— Мы здесь! Мы здесь! — подхватил Ласка.
В завале появилась щель, в которую провалилась сначала стальная кирка, а потом и стальная лопата. Да, некоторые могут себе позволить. Лопата, кованая из стального листа и заточенная по краям. Не деревянная. Не деревянная, обитая тонким листом по кромке. Дорого. Богато.
Лопата убралась, а вместо нее просунулся пятачок.
— Гаэтано! — крикнула Рафаэлла и погладила добрый розовый носик.
— Хрю! — сказал носик, — Ты там жива?
— Да, мы в порядке.
— Кто с тобой? Русский?
— Да, — ответил Ласка, — А еще кого-то завалило?
— Всех. Начали с вас, — откликнулся Фредерик где-то наверху, но недалеко, — Если бы не Доминго и Гаэтано, не знали бы, где и искать.
— Папа, ты в порядке? — спросила Рафаэлла.
— Да, только ушибся немного.
Все это время лопаты расширяли проем.
— У Доминго память дай Бог каждому и зрение как у орла, — продолжил Фредерик, — Когда пошла лавина, он взлетел и запомнил, кого где накрыло. Потом слетал в лагерь за помощью. Не будет же он копать крыльями и когтями. Гаэтано унюхал, кого куда унесло, а то бы копали в два раза дольше.
— Вольф жив? — спросил Ласка.
— Не знаю. Сначала вас вытащим.
Обозники расширили проем лопатами. Вытащили Рафаэллу. Вытащили Ласку. Влили в них по полкружки крепкого вина. Все вместе поспешили искать остальных.
Лавина прошла мимо лагеря, так что все телеги и упряжные лошади выжили. Вместе с лагерем уцелели и повара, и оружейники, и возчики, и доктор Бонакорси. И почти готовый обед. Когда прилетел Доминго, все похватали лопаты, надели запасенные на всякий случай снегоступы и пошлепали в долину.
К тому времени, пока прибежала помощь, седой крыс-колдун и Гаэтано откопались сами. Гаэтано не успел убежать от лавины, кабаньей скорости не хватило. Но его снесло верхней частью потока, не закопало и не ударило о камни. Хитрый крыс же успел поднять упавшую корону и пристегнуть ее к себе поясом. Иначе бы вышло копать — не перекопать. Ни колдуна, ни корону лавина нисколько не повредила. Замерзшая вода не может повредить короне Подземных Вод. А колдун уж себе-то удачи наколдует на год вперед. Хотя не исключено, что это из-за короны лавина его пощадила.
Обозники в первую очередь поспешили откопать Фредерика, хотя Гаэтано и настаивал откапывать Рафаэллу. Благодаря доспеху, Фредерик ничего себе не сломал, но из-за него же сильно замерз.
Фредерик первым делом бросился спасать дочь, а колдун каким-то своим чутьем нашел под снегом Кассия. Лопату ему не дали, зато дали наспинник кирасы. Все лучше, чем грести снег лапками. Кассий согрелся тем, что убил одного из своих, забрался в его тушу и пил его теплую кровь, пока она еще текла.
Потом распределились и стали искать остальных. Доминго показывал, где кого завалило, я Гаэтано по ходу работ принюхивался, в какую сторону вести поиски. Иоганна и Петера достали живыми, потому что оба не первый раз попадали в лавину и знали, что делать, если завалило. Вольф сломал ногу и повредил легкое. Нормальный человек бы не дожил даже до обнаружения, но Вольф, побулькивая кровавыми пузырями, предсказуемо дотянул на волчьем запасе прочности. Из троих рейтар лавину пережили двое. Может быть, у погибшего был бы шанс, если бы его вытащили первым, вместо Фредерика и Рафаэллы. В холодных доспехах очень тяжело выбираться из-под снега.
Насчет крыс колдун сказал, что он всех своих чувствовал, и они точно умерли. Проверять не стали, поверили на слово. Обе собаки погибли. Из верховых лошадей, зашедших в долину, выжил только Элефант, потому что тяжелый и с подогревом. Его протащило по камням, даже попортило шкуру, но кости выдержали. Сам растопил снег, пробил ледяную корку и высунул морду.
Оружейники выдали всем сменную обувь и чулки. Повара выставили горячий густой суп. Бонакорси нацедил каждому по маленькой чашке горячего и горького алхимического зелья и по ложке меда, чтобы заесть эту гадость. До самого заката ни у кого не возникло и мысли сидеть у костра, обнявшись и укрывшись одеялом, и радоваться, что повезло остаться в живых. Наоборот, выжившие с большим энтузиазмом принялись за работу. Оттащили на волокушах к повозкам своих мертвых, сдернули веревкой в снег окоченевший труп Меднобородого, положили его в заботливо запасенный складной гроб и увязали в крысиной телеге.
Рафаэлла к Ласке больше не подошла и встретила закат, прижавшись к теплому кабаньему боку. Вольфу Бонакорси дал каких-то снадобий наружно и внутренне, которые позволили дожить до заката. С закатом оборотень в волчьей ипостаси убежал в долину. Там откопал мертвую ведьму и съел ее сердце и печень. Не сдержался и повыл на луну.
Обратный путь до Вены прошел без инцидентов. Кассий сильно опасался, что Альберих устроит ловушку в Подземье, и настаивал ехать по дорогам верхнего мира. Фредерик сказал, что дальнейшая судьба короны и покойника его не волнует, поэтому Служба Обеспечения возвращается тем же путем, а Кассий с колдуном могут плестись на своей телеге до Вены хоть по земле, хоть по небу. Колдун бросил кости и сказал, что под землей на ближайший день не опаснее, чем обычно.
В Вене пришла пора прощаться. Фредерик протянул тяжелый мешочек.
— Восемьдесят талеров, по двадцать каждому участнику, считая и Доминго, и Элефанта.
— Спасибо, — поклонился Ласка, — Но мы не за деньги. Просто по-дружески помогли, как отец учил.
— Вам спасибо, друзья. Без вас бы вышло хуже. Завтра тебе выпишут подорожную. Коня поставь в стойло, с послезавтра с ним будет заниматься Рафаэлла. Хотя бы к самостоятельным, без тебя, тренировкам она готова?
— Готова.
— Отлично. И вот, возьми, — Фредерик протянул большую флягу в прочном кожаном чехле.
— Что это? — спросил Ласка.
— Панацея. От всех болезней и от всех ран. Мало ли, вам самим по пути пригодится, а до дому довезешь, так отдай отцу. Не живая вода, конечно, но помогает. В том числе, даже если василиск клюнет, змея укусит и все такое. Насчет глаз не знаю. Я спрашивал, ни Симон не знает, ни Нострадамус. Может и помочь, мало ли какая зараза бывает, про которую доктора не слышали. Может для глаз и не помочь, но во вред точно не пойдет.
— Спасибо.
— Отцу поклон передавай.
23. Глава. История Доминго
— Вот теперь все, — сказал Ласка, вернувшись на постоялый двор следующим вечером, — Устал я тут больше, чем дома.
— Зато с деньгами, — сказал Доминго.
— Слушай, Доминго. Есть в наших краях обычай. Гостя сначала напоить-накормить, спать уложить. Потом расспрашивать. Я с тобой уже две недели кров и хлеб делю, и вижу, что ты слишком умен для простой птицы. Даже для большой птицы. Ты лучше многих людей читать, писать и даже считать умеешь. Пора бы и рассказать, кто ты и откуда.