Корона Меднобородого
Шрифт:
— Если ты не хочешь, чтобы они уничтожили город, дай им выйти и попробуй перебить всех в чистом поле, — я попытался выиграть время.
— Скажи, пусть уходят, — сказал Тлалок, хорошо подумав, — У них два дня. Послезавтра ночью я пошлю сильный ливень. Если смогут уйти, Куитлауак разобьет их за пределами Теночтитлана.
— Ты правда дашь им уйти?
— Я дам им уйти с острова. Не больше.
Испанцы построили переносной мост, взяли с собой артиллерию и пленников, открыли сокровищницу и поделили золото на всех, не забыв императорскую пятую часть. Золота было столько, что старые солдаты не могли унести свои доли и мудро взяли столько
Когда Кортес входил в Теночтитлан, он прошел по дамбе, которую разделяли на части восемь мостов. К этой ночи вместо мостов осталось восемь проломов.
Тлалок не обманул, его дождь дал выйти с острова. Но дамба, с точки зрения Тлалока, уже не остров. Ацтеки напали, когда мы прошли второй из проломов по своему переносному мосту. Испанцы не могли маневрировать на дамбе, и у них не было укрытий, а вся поверхность озера была покрыта легкими каноэ, из которых бросали камнями, стреляли из луков, тыкали копьями.
В эту ночь против христиан вышли не только воины и жрецы. Сам Тескатлипока сразился с Эрнаном на четвертом отрезке дамбы.
Его имя означает «огненное зеркало». Он носил зеркальный медный щит, в котором мог видеть то, что не видно просто глазами. Другое его имя означало «ночной ветер». Ночью он для развлечения бегает по дорогам и вызывает на бой тех отчаянных людей, кто осмеливался продолжать путь после заката. Хорошим бойцам он делает подарки, а плохих убивает.
Тескатлипока вышел из своего каноэ и встал на краю дамбы. Его головной убор, плащ и набедренная повязка были украшены перьями, а доспехи он не носил. В правой руке он держал копье, а левой руке еще одно копье и свой верный щит.
Испанцы поняли, что этот большой и сильный воин не простой индеец, и замешкались. Кортес выехал вперед. Он ехал верхом, чтобы видеть свое войско с высоты седла.
Тескатлипока не представился и вообще не сказал ни слова. Он сразу метнул копье и убил коня под предводителем чужаков.
Эрнан спешился и атаковал одинокого воина. В правой руке он держал длинный колющий меч, а в левой круглый стальной щит. На щите была надпись «Ave Maria», поэтому копье Тескатлипоки с обсидиановым наконечником не могло его пробить. В рукояти меча лежала кость какого-то из ваших святых, поэтому меч Эрнана каждым ударом оставлял царапину на зеркальном щите.
Они сражались на равных. Ни один не мог уязвить другого. Ацтеки, наблюдавшие поединок из каноэ, и испанцы, столпившиеся на мосту, перестали стрелять друг в друга. Ацтеки запели боевую песню, а испанцы дружно стали читать молитву.
Тескатлипока несколько раз ударил Эрнана копьем в кирасу, в шлем и в перчатку на левой руке, но не пролил его кровь. Эрнан поразил его в правую руку и в грудь, на эти царапины я не назвал бы ранами.
Боги всегда следуют своим правилам. Бой был ночью, и Кортес сражался как достойный воин. Тескатлипока сказал, что дарит ему дожить до рассвета, и ушел. Это был поистине царский подарок. Никто не мог быть уверен, что доживет до конца этой ночи. Немногие увидели восход солнца.
Одновременно Уицилопочтли возглавил атаку на арьегард. Если Тескатлипока одинаково ненавидел всех испанцев, то Уицилопочтли имел личные счеты к Альварадо за испорченный праздник. Дело не в том, что люди Альварадо убили ацтеков. Уицилопочтли не ценил человеческие жизни. Дело в том, что на празднике бога солнца кровь пролилась не в его честь, а в честь бога чужаков.
Уицилопочтли и не подумал про поединок. Он возглавил большой отряд. Альварадо бился до последнего, теряя людей десятками и сотнями. Порох промок. Артиллерию сбросили с дамбы. Пленники путались под ногами. Кто из них хотел сбежать, прыгали в озеро. Тлашкаланцы поняли, кто возглавляет ацтеков, смешали строй и ломанулись вперед, к пролому, у которого сражался Кортес. Под конец Альварадо остался с четырьмя верными людьми. Но каждый из четверых носил стальные доспехи и крепко держал меч или алебарду. Те, кто был слаб или плохо вооружен, уже лежали под ногами.
За спинами испанцев оставались считанные шаги до обрыва в воду. Но воины на каноэ смотрели на поединок Кортеса и Тескатлипоки.
Уицилопочтли сражался в первых рядах двуручным макуаитлем. Это такая плоская дубинка шириной в полторы-две ладони, в ударные стороны которой вклеены обсидиановые лезвия. Он повел своих в атаку, которая должна была стать последней. Но лучшие воины погибли в первых рядах, а оставшиеся струсили. Даже жрецы остановились, понадеявшись, что их бог справится один с несколькими чужаками.
Испанцы подумали, что когда лучший боец выходит один впереди стоящего строя, это вызов на поединок.
— Уходите, — сказал своим Альварадо, — Я его задержу.
В проломе вода доходила до шеи, но твердое ровное дно все-таки позволяло дойти до следующего участка дамбы. Испанцы слезли и пошли.
Альварадо шагнул навстречу врагу с простым длинным мечом. Этому клинку в последние дни довелось пролить неописуемое количество крови.
Макуаитль не может быть так быстр, как меч. Испанец привык уворачиваться и от более резких ударов. Но он устал, его голову отягощал шлем, а на плечах висела кираса. В трех сходах Альварадо поразил бога ацтеков, и на его кирасу, забрызганную чужой кровью, налипло еще немало осколков обсидиана. Нагрудник остановил удар, который должен был располовинить европейца. Шлем принял вскользь удар, который мог снести голову.
Но и Уицилопочтли не пропустил укол в лицо и укол в сердце. Первый он отбил вверх просто рукой, а второй — рукоятью своего оружия.
— Тебе не убить меня, слуга дьявола! — весело сказал Альварадо и оглянулся. Перешедших по дну уже вытаскивали на той стороне.
— Я ничей не слуга! — взревел Уицилопочтли. Боги понимают людей, на каком бы языке те ни говорили, — Я поймаю тебя живым! Сдеру кожу! Вырежу сердце!
— Догадываюсь, что ты имеешь в виду, — ухмыльнулся Альвадаро, — Но ни на йоту у тебя не выйдет.
— Ни на что? — недостаточно понимать слова по букве, чтобы понять общий смысл сказанного по духу.
— Тебе запомнится тот день, когда едва не был пленён Педро Альварадо! — провозгласил испанец.
Он убрал меч в ножны, перекрестился, поднял из-под ног длинное копье, воткнул его в дно канала и перепрыгнул провал. Из всего арьегарда успели переправиться четверо христиан из восьмидесяти и восемь тлашкаланцев из трех сотен.
Уицилопочтли бросил в него макуаитль и не промахнулся. Боги не промахиваются по смертным. Альварадо должен был остаться без обеих ног, но друг подставил под удар двуручный меч, и лезвие только рассекло испанцу одно бедро. Кость не пострадала, но осталась большая рваная рана. Альварадо выжил, на всю жизнь оставшись хромым.