Кошечка в сапожках (сборник)
Шрифт:
И небо, и залив, и дождь были такими же серыми, как старенький «форд» Уоррена, когда он увидел, что Леона Саммервилл выходит из зеленого «ягуара», и ее встречного беглого взгляда было довольно, чтобы понять — она засекла его снова. От места встречи с врачом в административном здании Бэйо он проследовал за ней до ее дома и ждал на расстоянии в два квартала, на Пеони-Драйв, пока она снова не появилась в половине пятого. Потом он поехал за ней сюда, в Марина-Лоу. Она сидела за рулем, прямая и стройная, и на этот раз не мотала машину туда-сюда: она засекла его и знала, что он едет за ней.
Теперь она передавала ключи служителю стоянки. Она оделась, как полагалось для вечерних приемов, — на ней была бледно-голубая плиссированная юбка, такая же блузка и такие же туфли-лодочки на низком каблуке. Она прекрасно выглядела, вполне подходяще для любовного свидания в уютном местечке. На лице ее блуждала улыбка. Она оглядела автостоянку, зная, что он сидит в машине и наблюдает за ней.
Как он признается Мэтью Хоупу, что он сорвал наблюдение?
Леона Саммервилл уже собиралась войти в здание, но тут Мэтью Хоуп, собственной персоной, подъехал к парадному входу в своей желтовато-коричневой «карлэнн-гайа», вышел и приветливо окликнул ее:
— Леона!
Она обернулась и приветливо улыбнулась ему.
Мэтью отдал служителю ключи. Леона взяла его под руку. Уоррен внимательно наблюдал, как они вместе вошли внутрь. «Хм-хм, — подумал он. — Нет-нет!» Но почему, собственно, нет? Неужели это возможно? Он очень надеялся, что нет. Как же ему были ненавистны все эти интрижки!
Хэлен рыдала, чего Хэрли совершенно не выносил. Ему хотелось ударить ее, сделать что-нибудь такое, чтобы ей пришлось зарыдать по-настоящему, и в то же время ему хотелось обнять ее, приласкать, утешить. Все чувства смешались в нем, никогда в жизни не было ничего подобного. Он бы и сам был не прочь понять, что все-таки в нем происходит. И о ребенке он думал, которого она носила в себе. Интересно, кто родится? Он надеялся, что девочка, — мальчикам труднее сладить с этим миром, слишком много здесь для них припасено дерьма.
— Ну, не плачь, малышка, успокойся, — он обнял ее и поцеловал.
Билли сидел на другой кровати. А Хэлен все сопела и всхлипывала, сморкаясь в маленький носовой платок, обшитый тесьмой.
— Пожалуйста, малышка, я не могу смотреть, как ты страдаешь, — сказал Хэрли и снова поцеловал ее.
— Я, наверно, сорвала все это, — сказала Хэлен, прижимая к глазам мокрый платок. — Я, наверно, рассказала ему слишком много… Но он же представился как бабушкин адвокат…
— Он этого не делал, — сказал Билли. — Он и не говорил, что он адвокат твоей бабушки. Ты сама ни с того ни с сего так решила.
— Так говорил этот мужик, что он адвокат Софи, или нет? — спросил Хэрли.
— Боюсь, что нет, Арт. Мне так обидно, черт меня подери. — Она всхлипнула, и слезы так и полились снова. — Мне бы сообразить, что он здесь что-то вынюхивает!
— Успокойся, дорогая, — сказал Хэрли, обнимая ее и похлопывая по плечу. — Что он спрашивал?
— Да все о тебе расспрашивал. Когда ты вернешься.
— А с чего ты решила, что он что-то вынюхивает?
— Он же спрашивал про тебя…
— Что именно?
— Спрашивал, не знаешь ли ты Джонатана Пэрриша, не жена ли я Билли.
— И ты ему сказала, что нет?
— Да. Билли ведь сказал ему свое имя, и я тоже…
— Потрясающе, теперь он знает наши имена!
— Твое имя он уже знал, Арт, — сказал Билли, вставая и направляясь к телевизору. — Еще до того, как он пришел сюда, он знал твое имя.
— Ладно, довольно, — сказал Хэрли.
— Если мы с тобой женаты, — сказал Билли, улыбаясь, — это вовсе не означает, Арт, что ты можешь мне давать указания.
— А я говорю: довольно, — он снова повернулся к Хэлен. — Что же ты ему рассказала насчет своей бабушки?
— Я сказала, что приезжала повидаться с ней.
— А ты говорила, почему ты приезжала повидаться с ней?
— Извини, Арт. Мне следовало быть более осторожной, но я в самом деле думала, что он бабушкин…
— Ты упоминала о деньгах, Хэлен?
Она посмотрела на него и готова была снова заплакать.
— Так упоминала или нет?
— Я, я… я… возможно, сказала что-то такое насчет… насчет того, устраивает ли ее моя цена.
— Ты сказала и о том, что она выписала чек, — подсказал Билли.
— Нет, я не говорила…
— Ты сказала, что тебе хотелось бы, чтобы чек был выписан на твое имя.
Хэрли нахмурился.
— Извини меня, Арт, — сказала Хэлен.
— Ничего страшного, дорогая.
Он молчал, обдумывая все это. Билли стоял у телевизора, решая, включить его или нет. Хэлен сидела на кровати, скрестив ноги на индийский манер, и смотрела на Хэрли, стараясь понять, очень ли он на нее злится. Раньше он колотил ее. И это уже вошло в привычку, он был горячий мужик. Но с тех пор, как она забеременела, он ни разу не прикоснулся к ней.
— Насколько я понимаю, — сказал Хэрли, — этому адвокату известно, что ты приезжала повидаться со своей бабушкой и хочешь получить от нее чек.
— Да, — сказала Хэлен.
— А он знает, зачем они тебе?
— Не думаю.
— А ты что скажешь, Билли?
— О «зачем» вообще никакой речи не было.
— О сумме упоминали?
— Цифры вообще не назывались.
— Значит, он не знает, что мы рассчитываем на миллион долларов?
— Ну откуда же, Арт? — сказала Хэлен.
— Стало быть… он знает только, что ты приезжала, чтобы поговорить с ней о деньгах. И рассчитываешь на какой-то чек.
— Он также знает, что мы ждем переговоров, — сказал Билли.
— Откуда же, черт вас подери? — спросил Хэрли.
— Потому что Хэлен…
— Потому что я… думала, что она послала его для переговоров с тобой. И я, должно быть, что-то об этом сказала.
— Он также знает их имена, — сказал Билли, — которые ты сообщил ему, дорогой муженек. Хэлен не имеет к этому никакого отношения. Ты, видно, хочешь свалить вину на нее. А ты сам выболтал ему все и назвал имя старухи.