Кошечка в сапожках (сборник)
Шрифт:
— Так я же думал, что он ее адвокат. Хэлен же говорила, что он…
— Преподнес ему имя на серебряном подносе — Софи Брэчтмэнн. И имя ее дочки тоже назвал — практически раскрыл для него все карты, — уныло сказал Билли.
— Ну, все мы делаем ошибки, — сказал Хэрли, подошел к Хэлен и поцеловал ее в макушку. — Кто из вас первый может бросить в другого камень?
— Я, — сказал Билли. — Я вообще ни хрена ему не говорил.
— А кто сболтнул, что мы наблюдали за домом? — спросил Хэрли. — Кто сболтнул о карточках?
— Может, я и…
— Так что мы все виноваты. Но что сделано, то сделано. Теперь важно просчитать следующий шаг.
— Наш следующий шаг — это убраться отсюда к чертовой матери, — сказал Билли.
— Нет, наш следующий шаг — отыскать фотографии, — возразил Хэрли.
— Он прав, — сказала Хэлен. — Ничто не убедит ее, пока она их не увидит, те, где я снята вместе с матерью.
— Но мы даже не знаем точно, есть ли вообще такие, — сказал Билли.
— Они существуют, это точно, — сказал Хэрли.
— Только потому, что так кажется какой-то черномазой…
— Ей не кажется, она действительно помнит.
— Поговори с ней подольше, так она и Рождество Христово вспомнит.
— Но она же была, когда нас фотографировали, — воскликнула Хэлен.
— Мы должны их найти, — настаивал Хэрли.
— Возвращайся к дому Пэрриша, — сказала Хэлен.
— Это невозможно, — возразил Билли.
— Надо проникнуть в дом и отыскать эти фотографии.
— Да ведь в этом доме совершено убийство! — воскликнул Билли. — Ты что, не слышал, что он сказал?
— Но карточки-то в доме, — сказала Хэлен.
— Да, где-то в доме, — согласился Хэрли.
— Мы покажем ей фотографии, и она увидит бусы, — упрямо настаивала Хэлен.
Дождь прекратился. И радуга волшебной аркой встала над калузским заливом.
— Загадай желание, — сказала Леона.
Они сидели за столиком для двоих у окна, смотревшего на пристань. Парусные шлюпки поскрипывали на ветру, гуляющему по их оснастке. По серому небу изодранными клоками все еще неслись тучи. На западе проступала слабая голубая полоска.
— А разве загадывают желание, глядя на радугу? — спросил Мэтью.
— Я всегда загадываю. Чего тебе хотелось бы больше всего на свете?
— Если скажу, это не сбудется, — сказал он.
— А кто это установил? — спросила Леона.
— Это правило, проверенное временем.
— Правила, тем более, проверенные временем, для того и существуют, чтобы их нарушали, — сказала Леона. — Я скажу тебе свое желание. Ты готов?
— Не искушай судьбу.
— Да черт с ней, с судьбой.
Она порядочно выпила, и это уже становилось заметно. Коктейль, два мартини… Они были здесь около часа, а она так и не сказала, зачем его вызвала.
— Я хотела бы… я хотела бы быть счастливой, — отрывисто сказала она и посмотрела в свою рюмку.
— Я думал, что ты и так…
— Счастлива? Ты в самом деле так думал?
Она взглянула на него. Потом подняла рюмку и в молчаливом тосте протянула ее к радуге. И выпила.
— А теперь ты.
— Но радуги уже почти нет, — пытался отговориться Мэтью.
— Так говори скорей, пока она совсем не исчезла.
— Да я могу загадать желание и на луну. Если я произнесу это вслух, то…
— Поторопись, она же исчезнет!
— Чтобы ты была счастливой, — сказал Мэтью и быстро выпил.
Леона с удивлением посмотрела на него.
— Почему? — спросила она. — Для тебя это действительно важно?
— Просто не хочу, чтобы ты была несчастной, — сказал он и пожал плечами.
— Но я несчастна.
— А ты не хочешь мне рассказать почему?
Она покачала головой.
— Зачем ты меня позвала, Леона?
Она подняла рюмку, осушила ее и сказала:
— Давай еще возьмем!
— Сначала поговорим, — сказал он.
Леона вздохнула. «Вот оно, начинается, — подумал он. — Сейчас скажет: Мэтью, я хочу развестись с Фрэнком».
— Мэтью, — сказала она, — за мной следят.
Первое, что он испытал, было чувство облегчения, а потом — чувство досады: значит, Уоррен сорвал наблюдение.
— Не смеши меня, — сказал он.
— Нет-нет, я в этом уверена.
— Ты что, видела кого-то?
— Видела.
— На кого он похож?
— Это высокий негр, он ездит на старом сером «форде».
«Ах, черт подери», — подумал Мэтью. А вслух сказал:
— А с чего это он стал за тобой следить?
— Может быть, Фрэнк подозревает меня?
«Вот теперь-то точно начинается», — подумал он.
— Мэтью, он прав. У меня в самом деле интрижка.
Мэтью промолчал.
— Может быть, Фрэнк приставил ко мне частного детектива? — спросила она.
Мэтью не ответил.
— Чтобы застукать меня в постели с поличным. Сделать снимки на месте преступления. Теперь ты мне позволишь еще порцию? — И она показала официанту пустую рюмку. Тот кивнул и поспешил к бару.
Она повернулась к Мэтью и снова улыбнулась.
— Фрэнк тебе ничего не говорил? Например, чтобы приставить ко мне детектива?
— Нет, — солгал он и тут же подумал: а собственно, почему? Леона была с ним откровенна, почему бы и ему не выложить карты на стол и открыто не рассказать обо всем. Но было уже поздно, пусть уж она сама…