Кошечка в сапожках (сборник)
Шрифт:
За ее спиной внезапно появился мужчина. Мэтью дал ему на вид года двадцать два — двадцать три, рыжие волосы, голубые глаза, лицо усыпано веснушками. Он был в выцветших голубых джинсах, еще на нем были тенниска, пояс с серебряными заклепками и сандалии.
— Что вы хотите? — спросил он.
— Я адвокат, — сказал Мэтью. — Мне бы хотелось…
— Вас что, бабушка прислала? — удивленно спросила девушка, и ее глаза расширились. — Почему же вы не сказали? Заходите.
— Спасибо.
Он закрыл зонтик, стряхнул с него воду, все еще стоя в дверном проеме, а потом шагнул в комнату и закрыл за собой дверь. «Так, — подумал он, — бабушка». В комнате две кровати, сдвинутые вместе. Пара чемоданов в углу. Телевизор. Раскрытая дверь, а за ней ванная комната, в которой никого не было. Мэтью подумал, а не стоит ли сказать им, что его и вправду прислала бабушка.
— Вы Артур Хэрли? — спросил он молодого мужчину.
— Я Билли Уолкер.
— Это ваша жена, мистер Уолкер?
— Нет.
— Я Хэлен Эббот, — представилась девушка. — Я знала, что она до нас доберется в конце концов. Билли, разве я тебе не говорила?
— Да, ты так и говорила.
— Но почему она послала вас искать Арта? — спросила она Мэтью. — Арт только разговаривал с ней по телефону.
— Ну… — сказал Мэтью.
— У Арта не было никакого личного контакта с ней. В первый раз с ней поехал повидаться мой отец, перед Рождеством, а потом уж съездила и я, где-то в прошлом месяце.
— Так-так.
— Я знаю, что вы не можете вести переговоры с моим отцом, пока он лежит в больнице. Но почему бы вам не потолковать со мной? Это ведь я ее внучка, а не Арт. Какое, черт подери, отношение имеет он к бабушке?
Мэтью понятия не имел, какое отношение имел Арт к бабушке, а также к Хэлен, если только он и не обрюхатил ее. Он знал только, что Артуру Нельсону Хэрли принадлежит автомобиль, который был припаркован напротив дома Пэрриша днем в субботу. И в нем сидели двое мужчин и вели наблюдение за домом. Одному было лет сорок, и он был одет во все черное, а другой молодой и рыжий. Билли Уолкер был рыжим и молодым. Стало быть, решил Мэтью, тот в черном и есть Артур Нельсон Хэрли.
— Вы не знаете, когда он вернется? — спросил Мэтью.
— Я думаю, это и есть ответ на мой вопрос! — сказала Хэлен. — Она хочет, чтобы вы разговаривали с ним. У меня просто слов нет! Она выписывает этот проклятый чек, но, видите ли, не на мое имя!
Мэтью промолчал.
— Ее что, не устраивает моя цена? — спросила Хэлен.
Мэтью молчал.
— Вы знаете, как выполнять поручение, правда ведь? — сказала Хэлен. — Бабушка сказала вам, что надо поговорить с мужчиной, и вы хотите говорить только с мужчиной.
Снаружи донесся шум подъехавшей машины. Хэлен подошла к двери. Голубая «хонда-сивик» как раз выехала из дождя и затормозила прямо перед кабинкой. Водитель распахнул дверь и выбрался из машины, ему было минимум сорок. Но одет он был не в черное, а в зеленое. Зеленые полистироловые брючки-слаксы и такого же цвета спортивная рубашка с короткими рукавами. В левом ухе была серьга. Длинные черные волосы были распущены. Он выглядел как «проклятый засранец хиппи».
— А вот и Арт, — сказала Хэлен.
Артур Нельсон Хэрли вошел в комнату.
— А это кто? — спросил он, посмотрев на Мэтью.
— Бабушкин адвокат.
— Да?
Хэрли посмотрел на Мэтью внимательнее.
— Он получил указание разговаривать только с тобой, — сказала Хэлен.
— Кого вы представляете? — спросил Хэрли. — Старуху? Или обеих: и ее, и дочь?
— Ну…
— Я вас спрашиваю: знает ли мать Хэлен, что вы здесь?
— Нет, — сказал Мэтью.
— Тогда все, что вы хотите нам сообщить, идет от старухи, верно? Элиза не имеет никакого…
— Ну, нет, так бы я не сказал.
— А как бы вы сказали?
Мэтью заметил на левом предплечье Хэрли татуировку, где большая змея душила какого-то маленького зверька.
— Мистер Хэрли, — сказал он, — как вы знаете, я адвокат…
— Адвокат Софи Брэчтмэнн.
— Нет.
— Так вы не адвокат бабушки? — спросила Хэлен.
— Нет.
— Тогда чей же?
— Я представляю интересы Ральфа Пэрриша, которого обвиняют в…
— Пэрриш!
Это имя прозвучало в комнате так, словно его прошипела змея, вытатуированная на руке Хэрли, но оно вырвалось у Билли таким наэлектризованным шепотом, что испугало даже его самого. Он виновато посмотрел на Хэрли, оба понимали, что, повторив это имя, Билли подтвердил, что знает его.
— Вы знали Джонатана Пэрриша? — сказал Мэтью.
— Что вам здесь нужно? — спросил Хэрли.
— Прокурор штата дал указание провести проверку алиби…
— Да мы даже и ногой не ступили в этот дом! — сказал Билли.
— В день убийства вы не были где-нибудь поблизости? — спросил Мэтью.
— Убийства? — переспросил Билли.
— Какого еще убийства? — спросил Хэрли.
— Все, что мы сделали, это…
— Билли, заткнись! Кого убили?
— Джонатана Пэрриша.
— Ох, черт подери! — воскликнул Билли.
— Когда?
— Тридцатого числа прошлого месяца.
— А где?
— В его доме на Уиспер-Кей.
— О, Господи, Арт! Мы следили за домом, где этого мужика…
— Я сказал тебе, чтобы ты заткнулся!
— Я знал, что эти проклятые картинки доведут нас до беды!
— Ты не слышал, что он велел тебе заткнуться? — спросила Хэлен.
— Теперь этот мужик приходит к нам и толкует что-то о прокуроре штата…
— А что за картинки? — спросил Мэтью.
— Всего хорошего, мистер Хоуп, — сказала Хэлен.
Если белый человек хочет изменить свою внешность, ему не особенно трудно это сделать. Он надевает другую одежду, приклеивает фальшивые усы или поддельный нос, пересаживается в другой автомобиль — вот вам и новый частный детектив. А если негр захочет, чтобы его не узнали, это сделать чертовски трудно. Он может поменять и одежду, и автомобиль, и нос, и даже отпечатки пальцев, но он не в состоянии изменить цвет кожи. И если лицо, за которым он следит, смотрит по сторонам и везде видит этого негра, то уже не имеет значения, как он одет, потому что он черный и его засекли, и ничего уже с этим не поделаешь.