Кошмар на улице Зелёных драконов
Шрифт:
Или пряча улыбку? Он частенько играл с ней в жестокие игры.
Он, рукою выставленною вперед, остановил ее на полпути. И, поднапрягшись — собрать пришлось последние капли сил — ухватил глыбу, стоявшую у стены — и вход перегородил.
— Господин, кто—то еще живой? — напугалась она.
— Господин, верно, перебил сегодня много своих рабов, — подлизаться решилась другая.
Только жена Минджа молчала. Еще бы, она же богиня, жена важного министра с Небес! Не какая—то там шлюха демона, да еще и притащенная от людей!
Ему захотелось в глотку вцепиться ее.
Но господин Бездонного ущелья выпрямился, приосанился. Оправил порванную и заляпанную чужой и его кровью одежду, сказал, поправив часть не присохших от крови волосы, нежных, длинных, ровных:
— Сегодня к нам даже демоны заглянули повеселиться.
Ахнула самая ласковая. Уже не пряча лицо. Напугана!
— Я вам одежду зашью… — вскочила другая, самая юная.
— Так нитки в другой пещере! — возмутилась самая пышная. Молодое, свежее тело.
— Да я же стирала черные одежды господина…
Он, ухмыляясь, смотрел, как они взволнованно гомонят, как напугано подступают к нему. У него мир расплывался. Оставалось только надеяться на слух. Надо было ровно стоять. Не дай боги, они поймут…
Когда к нему первая подошла, пышнотелая, он к ней ступил. Она замерла, как девушка, увидевшая змею. Страх отразился в ее глазах. Мир на миг снова стал четким, когда этот пышный кусок здорового мяса оказался возле него.
— Нет, — сказал глухо поверженный с Неба бог, — я не хочу как они…
— Не черную вам одежду, господин?
— Нет! — рывком притянул к себе.
Одною рукою крепко к себе прижал. Мышцы еще держали. Мышцы еще никуда не делись. Она сначала замерла, потом потянулась погладить по его щеке. Не смотрела.
«Легкая добыча!»
Она охнула, когда когтистые пальцы вонзились ей в живот. Заорала, когда Ло Вэй доставал из ее трепещущей, горячей и брызжущей кровью, плоти сердце. Еще дрожащее. Еще теплое. И, потянув уже осторожно, извлек на тонкой мерцающей нити за ней ее хрупкую, яркую, мелкую душу. И жадно губами душу ее подхватил. Разжал руку, отбрасывая тело, еще дергающееся. Уже не совсем.
— Господин!
— Властелин!
— Помилуйте!
Наложницы бросились на колени. Напуганные. Лишь жена Минжа сидела на месте, гордо подняв голову на красивой изящной шее. Смотрела на него брезгливо. Ему захотелось подмять ее под себя, снова увидеть беспомощною. Или, лучше, вцепиться клыками в ее шею. Услышать запах пота напуганной женщины.
Следующую свою жертву он видел уже четко, хотя еще не вся ци предыдущей успела усвоиться.
— 3—за что, господин?! — отступила юная.
Но он уже к ней метнулся, вывернул голову, слыша хруст шеи. Вырвал уже прямо самую душу, почуяв сквозь темницу тела. Жадно душу новую заглотил. Новую ци. Покрасневшую внутри него. Даже с оттенком черноты и тьмы. С оттенком горечи. Или горчила ци уже в его душе?..
Но, впрочем, вход он уже прикрыл. И выход следовательно. Хотя они еще метались. Еще пытались увернуться. Глупые.
Только жена Минджа, словно окаменев, сидела на месте.
Когда в пещере остались лишь они двое и он, засохшей кровью покрытый и свежей, в одежде, в кровавой броне двинулся к ней, она заметила лишь коротко:
— Демон! — и презрительно отвернулась.
Кровь застучала у него в голове. Кровь вскипела от гнева. Кровь… пока еще в его жилах кипела кровь, а не слизь!
Она все—таки вскрикнула, когда он повалил ее. Извивалась и пыталась убежать. Он все равно ею овладел. Затих, когда она замерла обессиленная. Давая себе увидеть страх и отчаяние в ее красивых глазах. И потянулся к шее. Исполнив желание разорвать клыками ее плоть и вены. Одною рукою ей на сердце, вжав трепещущую плоть в скалу, слушая, как оно бьется напугано. Как изгибается теплое тело. Но оно вскоре уже затихло. Запах крови и ее мочи.
— Запах богини! — клыкасто улыбнулся.
Вслушался с наслаждением.
Столько крови… столько разных запахов крови…
— Странно… неужели кровь пахнет не одинаково?
Приподнялся. Вслушался. Внюхался. Оставил и выбросил мертвое тело своей новой женщины. И самой последней. Поднялся. В голове гудело от избытка силы, мир виделся необычайно четко. А запахи… запахи…
— Значит, кровь богов творит чудеса!
И невольно облизал губы.
Потом, вспомнив мертвые морды тухнущих демонов, сплюнул. Рот рукавом утер. Грязным все равно. Новой кровью.
Присев, оборвал кусок подола — сквозь прорези на боках виднелись мягкие линии стройных белых ног — и оттер торопливо чистым краем лицо.
Камень отвалил. В новую пещеру прошел.
Медленно шел. Чувствуя силу. Чувствуя странную мощь новой ци. Мир вроде был тем же. Мир как будто перестал прежним.
— Просто я всех убил, — сказал сам себе. — Потому так тихо снаружи.
Прошел еще немного. Пустота и тишина угнетала.
— Кажется, Бездонное ущелье опустело, — вздохнул.
Повернулся. Увидел неподвижное женское тело. Пышнотелая. Самая мягкая. Он будет скучать. Лишь чуть—чуть.
Сжал кулаки. Когти, внезапно отросшие, вцепились в плоть. Заревел с досады.
— Поздно, — глухо сказал сам себе. — Их не вернуть.
Сердито ударил по скале кулаком. Упало два тонких обломка.
Мимо прошел. Нет, обернулся. Морщась, сбрызгивая хлещущую с порванных ладоней, между пальцами сочащуюся кровь, высек на камнях иероглифы. Поставил их у прошибленного еще несколько драк назад дна почти ровного выбоины в стене. И, поклонившись, поспешно прочь пошел.
Поскорее б уйти. Подальше отсюда. Дом родной больше домом не будет на Небесах. Дом в Бездонном ущелье больше не будет домом без них двоих. Он даже повернулся к ним спиной, но все равно видел кровавые каменные таблички. Две окровавленных каменных таблички: «Ён Ниан» и «Эн Лэй».