Кошмар на улице Зелёных драконов
Шрифт:
Шумно выдохнув, облокотился о стену.
— Ничего, — сказал сам себе.
Сам себе компания. Сам себе поддержка. Так уже было несколько веков назад. Так уже было несколько веков подряд, покуда в тот день в Бездонное ущелье не сбросили их двоих. Этих глупых богов. Этих невольных друзей. Или они были друзьями еще наверху? Ён Ниан и Эн Лэй никогда не говорили о том. О жизни наверху здесь не приятно было говорить. Тамошние статусы ничего не значили здесь. Здесь важна была только смерть. Самого или других.
Скривившись, ударил в стену кулаком.
Только тех двоих не интересовала смерть! Только их двоих, узнавших о своей печальной участи! Дружба этих безумцев перевернула что—то внутри! Он потому принял на службу их двоих. To есть, его одного.
Зарычал. Тишина. Больше нет никого. Он остался один. И, возможно, новых осужденных несколько веков не будет. А демонов некому будет провести.
— Несколько веков один… — голову запрокинул на холодную, сморщенную каменную стену. — Снова один…
Ударил по стене кулаком. Еще. И еще. Оставляя по стенке кровавые разводы.
Но одному надо быть вдвойне сильным. Сильными вдвойне бывают только мерзкие боги как они, с их проклятою дружбою! Или тот один, ради которого никто не хочет умереть! Тот, ради которого никто не захочет жить. Он всех убил. Он убил их всех!
И, снова напомнив себе, что когда—то он уже был сильным и выжил в этом проклятом месте даже один, Ло Вэй двинулся вперед. Кровавая цепь тянулась за ним. Кровавые капли, которые некому было посчитать. Кровь потерянная, которую никто не стал бы считать. Он был ненужным никому.
Орать или не орать уже все равно. Здесь стало тихо. Пугающе тихо. Путь на Небеса закрыт. Разве что снова к демонам или покорять мир людей. Демоны примут даже изгнанника, если будет достаточно жутким. Люди так забавно шумят, когда думают, будто чудовище из мира подземного вышло к ним.
Чудовище?..
Он внезапно застыл, смотря на скользнувшую за ним тень. Напугано обернулся. Кто—то выжил?..
Из зеркала, меж дрожащего пламени светильников на него смотрел беловолосый бог. И… и с середины лба его — такого привычного вроде лица — торчало два заостренных, треугольных рога—клыка!
Он не сразу узнал себя. А узнав, вздохнул. Сказал, с усталою усмешкою:
— Значит, теперь уже демон?..
И закрылся от противного лица и рогов рукавом. Провел когтистою рукою сверху, натягивая иллюзию. И когда снова, робко уже рукав опустил, то на него смотрел хрупкий миловидный юноша. Бог с длинными, мягкими, черными, длинными—длинными волосами. Лицо красивое. Лицо божественно красивое. Божественное. Хотя бы так. Хотя бы здесь.
И торопливо отвернувшись, Властелин Бездонного ущелья покинул свой пещерный дворец.
Свиток 4 — Разорванная книга —10
Я Ню
Я все понимала. Понимала, что он прав. Что иначе нельзя тут. Но мне было противно становиться такой как он! И я внезапно с досадой обнаружила, что я, в отличие от него, не испытываю радости, видя своего умирающего врага перед собой. Какая досада! Я такая слабая!
Он затих, продолжая усмехаться. Упрямая зараза, которая даже едва живым хочет мне доказать, что он сильнее меня. Что мне лишь повезло, но моей личной заслуги в его жалком состоянии нет.
Я постояла немного, смотря на него.
Потом, вздохнув, отбросила меч подальше от него. И прочь пошла.
— Ты здесь не выживешь, сопля! — полетело мне вслед. — Долго не проживешь!
— Конечно, подохну быстро, как и один грозный герой! — внезапно вырвалась и из глубины меня ядовитая усмешка, да в огранке злые слова.
Но я просто ушла.
Пока шла, наткнулась на три щуплых гриба. Приглядевшись, узнала — видела на картинках в личной библиотеке хозяина Минжа. Я там вроде разглядела иероглиф «лечебный» — один из пятидесяти иероглифов, которые знала. Которые успела выучить у нашего мудреца—воробья, покуда стражи богов не пришли за мной. Мол, честь великая отдать меня в услужение кому—то из богов на Небо.
Вздохнув, мимо грибов прошла.
Потом, вздохнув, вернулась, сорвала.
— Что, полюбоваться на мой труп пришла? — мой враг не смолчал, услышав мои шаги и узнав. — Или пришла за моей душой? Все тут превращаются в чудовищ. И твоя морда брезгливая не исключение!
Вздохнув, стала напротив него. Медленно разжевала два скользких, холодных, сочащихся слизью гриба, ядовито—зеленых с бурыми пятнами и голубыми нежными юбочками—ободочками под шляпками.
— Решила отравиться у меня на глазах? — поморщился Эн Лэй, приподнявшись на локтях, снова упал. — Весьма оригинальная месть! Я отсюда до души твоей не дотянусь, так и подохну возле твоего трупа от истощения!
Душу кольнуло злое торжество: и ты, гад, не бессмертный! Да и что ожидать от бога, сброшенного с Неба и нарушившего главные запреты!
Проглотив мерзкие грибы — приличная на вкус и на язык часть была слишком мелкой — я, вздохнув, разжевала самый последний и самый тощий и сморщенный на вид. Сплюнула на руку.
Эн Лэй, лежа, смотрел за мной, вслушиваясь. Когда склонилась над ним, замер, словно собирая силы для последнего удара. Я мстительно шлепнула мерзкую слизь ему на грудь, на глубокую рану, раздвоившую на две части черное сердце.
— А теперь издохнешь мне назло? — ухмыльнулся он.
— Но ты учти: я, считай, в душу тебе плюнула, — скривилась я от непрошибаемого упрямства этой скотины. — Слюной хряпнула прямо в сердце.
И торопливо отступила.
Хотелось б еще в рану тыкнуть ему пальцем, мстительно и резко, но боялась, что напрягшийся воин меня поймает и уже сожрет. Мерзкая моя птичья душа трепетала от ужаса от такой мысли. А тело повеяло в сон, захотелось просто хряпнуться где—нибудь. И пусть кто угодно жрет, лишь бы это все поскорее прекратилось!