Костяной венец. Часть 2. Вся жизнь – игра
Шрифт:
– Баншер псионик. – он это знал наверняка, потому не спрашивал. Лишь искал подтверждение догадке, что Эльза не раз попадала под псионическое воздействие.
– Да… у нас их издревле называют пастухами.
– Уместное название…
– Он крепкий носитель, его отец был великим цыганским бароном, который королём так и не стал в череде неудач. Потенциал Баншера ограничен эмоциями, от которых он слишком сильно зависит. И это страшно. – она непроизвольно махнула головой, проваливаясь в страшные воспоминания. Локоны посыпались с плеч и запружинили, – Его отец просто подавлял и подчинял. Пас, как и положено Пастуху. Баншер же в быту
Виктор живо вообразил, кто первый попадался под горячую руку в этих припадках, и как это сказалось на несовершеннолетней девочке, вынужденной прятаться в собственном доме, только Эльза опередила его догадку:
– Нет. До пяти лет дети почти в безопасности. А к пяти годам мой дар неплохо развился. Мне почти удавалось избегать проблем. Первые десять лет моей жизни, цирк пользовался спросом, пусть сама отрасль законодательно иссушалась. Но мы работали, люди приходили к нам и требовали меня. На моё счастье, сцена Карнавала меня обожала, как цыгане других таборов – и любовь взаимна, это меня и спасало. – и прибавила бесцветно, – Почти всегда.
Виктор хотел вылить всё сочувствие, проявить заботу и поддержку, но читал в манерах Эль некоторую стратегию, а потому продолжал свою – обусловленную нестыковками и жаждой разобраться:
– И всё же. Пусть дар редчайший, пусть ценный. Баншер в роли барона вяжется лучше, чем в роли короля. Что-то здесь помимо псионики. Что ты умолчала? – он нервно выстукивал пальцами свой ритм сердца, норовя пустить фантом, и Эльза это подметила, аккуратно накладывая свою ладонь поверх его пальцев:
– Я скажу. Не надо пугать посетителей. – проговорила едва слышно, успокаивающе. Про себя мужчина выл и метался в клетке самовозведённой тюрьмы чувств. Прикосновение Эльзы плавило его устои и внутренние рамки, расщепляло вселенную по атомам. Эль вкрадчиво зашептала, – Есть у цыган предсказание: править будет карнавал, если в будущее прозреет.
– Если прозреет? В будущее. – Виктор с досадой замычал и откинулся на стуле, нервно потирая переносицу, – То есть Найла сразу не подходит. То есть ты должна быть частью этого.
– Вроде того. Но! – она задрала указательный палец вверх, – Оцени анекдотичность: это ведь было шуткой. Когда цыгане собирались против империи, отец Баншера отверг предложение вступить в восстание, сказал, что придёт станцевать на костях имперских солдат и своих сородичей и станет королём. Ему предрекли власть Карнавала над всеми прочими, только если он выступит на сопротивление в первых рядах. Лишь тогда он согласился.
– Алчный засранец.
– Как и большинство баронов. – пожала плечами она.
– Я видел и других. – возразил Виктор, – Цыгане не по копирке сделаны.
Она недобро прищурилась, но Виктор выдержал взгляд стоически. Ему вообще сложно давалось присутствие такого сбивающего с толку фактора, как Эльза Эйс. Видеть её, слышать голос, чувствовать запах, но не иметь права прикоснуться.
– Бред какой-то… – снова закрыл глаза Виктор, – Слишком путано.
– А я хотела поберечь твою неустойчивую психику, ты сам нарвался. Мне «повезло» родиться в самом ненормальном из таборов. – рыкнула она, – Ты ведь прав! Есть простые цыгане: живут семьями, кочуют, оседают, делятся, живут дальше. Кто-то публику развлекает, кто-то в подмастерья подаётся. И земля с орбиты не сходит! «Карнавал» же – это секта, это… шизики! Они помешаны на чистоте своей крови на законах своего табора, они впускают людей к себе только чтобы состричь денег и обмануть… всё, что слышно самого плохого о цыганах – это про мой табор. – она поникла, – Они звери. И лучше бы ты рассказал мне обо всём, что знаешь.
– Я расскажу. – кивнул он, – Но мне надо знать, как тебя защитить. От чего. Почему.
– Я как-то без тебя справлялась все эти годы, просто выкладывай всё, что знаешь. Твоя очередь. – и она заняла оборону, сложив руки на груди.
Но тут Виктор снова расширил глаза в удивление и выругался:
– Так, стоп. Такой сильный дар видеть настоящее, как у твоей матери, должен был передаться по наследству. – Виктор вдруг приблизился и заглянул в её глаза, – Ты единственный её ребёнок – и это факт, природа не могла замкнуть зрение в одном поколении.
– Не замкнула. – она смело встретила его взгляд.
– Нет! – хлопнул по столу сильнее, чем полагалось и тут же жестом сдался, – Быть не может! Так не бывает! Три в одном!
И в ответ получил самодовольную улыбку:
– А ты знал, что в Утёсе в бланке «дополнительное направление дара» единственное число и всего одна крохотная строчка?
– Какое досадное упущение. Мир проглядел столько гениев из-за ограниченных строчек…
– И фантазии.
Его добили. На лбу выступила влага, душное утро доконало, а сознание потеряло ощущение реальности и пространства. Просто сидел и пытался совладать с рухнувшим на него объёмом знаний, что с ними делать и подавно не знал, а брови всё ползли вверх, норовя вообще улететь с горизонта несостыковывающихся событий.
– Я к такому не готов. – заявил он сипло, а Эль пожала плечами и победно улыбнулась.
– Я по объективным причинам об этом не распространялась.
– Даже мне?
– Ты никогда не спрашивал.
– Да в голову прийти не могло! О боги, три направления зрения! – шумно выдохнув, он нервно пропустил волосы сквозь пальцы, – И далеко ты видишь?
– Недалеко. – нехотя ответила она, – Вообще-то, мне сложно с настоящим.
– Может, потому что ты от него бежишь? – предположил он и тут же извинился, – Прости, продолжай…
– У меня небольшой обзор, если концентрирую зрение на предмете, остальное теряю из виду, очень тяжело даётся.
– Но? – он прищурился, – Вот так ты выглядишь, когда есть «но». Я весь внимание.
– Но то… что я могу делать при концентрации… – она старательно подбирала слова и вроде хотела скорее уйти от темы, но Виктор и сам догадался:
– Не говори мне… что ты искажаешь реальность?
– Да ну не делай из меня сказочную ведьму! Просто немного искажаю восприятие.
– О боги, гипноз! Гипноз… – шептал он невнятно, – Немассовый?
– Нет. Точечный. – она сморщила хорошенький носик и потёрла ладони, – Почему я чувствую себя так гадко?
– Потому что ты гадкий нашкодивший котёнок, Эли, – пролепетал он на выдохе и закрыл ладонями глаза, – Ты со мной это вытворяла? Ой, кажется, я не хочу знать… не говори, пожалуйста. – уж чего Эльза не ожидала, так это того, что Виктор едва слышно заскулит.
– Вик, брось. – мотнула она в непонимании копной каштановых локонов, – С тобой не было ни секунды иллюзий. Клянусь. – вроде даже в её глазах промелькнула грусть, но не вина, и это немного обнадёжило Виктора.