Кот, который умел искать мины (Оборотень в погонах)
Шрифт:
– Ты... что...
Я не отвечал, занятый более важным делом – выясняя, которая из пуль в барабане имеет крестообразный надпил.
– Ты... где...
Она не могла видеть меня звериной составляющей, а для затуманенной болью человеческой я был всего лишь неясной тенью – и все же тварь нашла в себе силы приподняться и даже замахнулась на меня лапой.
Пуля «рекса» вошла ей в переносицу – и голова оборотня лопнула, точно спелая дыня.
– Ну, вот и... – начал я, оборачиваясь... и замер.
Его благочиние господство Зорин медленно надвигался на меня – чуть ссутулившись
– Зорин, стоять! – выдохнул я, старясь, чтобы окрик прозвучал как можно убедительнее. – Еще шаг, и я стреляю!
Валентин Зорин, пятница, 18 июня
Я потряс башкой... нет, все-таки головой, отгоняя искушение обернуться . Солнце, солнце, меня озаряет ясное солнце, а не предательница-луна... Конечно, уличный фонарь мало похож на дневное светило, но, вперившись в него взглядом, я сумел-таки убедить бунтующий организм, что человеческий облик мне сейчас подходит больше звериного.
– Уф-ф! – выдохнул аквариумист.
Только сейчас я сообразил, что все это время он держал меня на прицеле – наверное, опасался, что я, не разобрав, брошусь.
Я перевел взгляд на перемолотое в фарш тело пантеры-оборотня. Интересные у него патроны... простая дробь не может повредить перекидышу до такой степени.
И вот тут меня начало трясти. Крупной дрожью. В тот момент, когда я осознал разом две вещи. Первое – что я только что чуть не поддался своей волчьей натуре. Окажись на месте Серова кто-то на самую каплю менее знакомый – и тот мог бы погибнуть под когтями и клыками смертельно испуганного и потому смертельно опасного зверя. Аквариумист повел себя совершенно правильно. Когда имеешь дело с одиночным, случайным, не науськанным оборотнем – стой не двигаясь, говори повелительно, стреляй без колебаний. Но Серов, в конце концов, бывший егерь; навидался, верно, за речкой моих сородичей.
А второе – меня только что пытались убить. Безо всяких сомнений – убить, и именно меня. Один из немногих способов гарантированно расправиться с оборотнем – это натравить на него другого оборотня, крупнее и сильнее. Второй способ только что продемонстрировал Серов, но об этом я предпочитал не думать. В конце концов, не у каждого найдутся дома особые боеприпасы. Есть еще и третий способ – смертная магия, однако к ней перевертни до некоторой степени устойчивы.
Меня пытались убить. Эта мысль вновь и вновь билась в мой обронзовевший череп, заполняя его набатным гулом. Меня хотели уничтожить – тихо, надежно, страшно. Еще бабушка надвое сказала, осталось ли бы от меня хоть что-то, кроме пятен крови на мостовой и одного-двух мослов, не случись поблизости Серова – чтобы прокормить тело пантеры, нужно очень много мяса.
На подкашивающихся ногах я сделал два шага вперед. Смерть запустила процесс обратного превращения, и то, что лежало передо мной, с каждой секундой все более напоминало совершенно обычный изувеченный женский труп.
Впрочем, обычный – это сильно сказано. На человеке раны заживают не так. И уж во всяком случае – не затягиваются после смерти. Я обратил внимание на смуглую кожу, огрубелые руки, золотую серьгу на полуоторванном ухе. Одежды на оборотне, само собой, не было – у нас, в отличие от колдунов-перевертней, она не захватывается в нелюдское обличье, – а то, что осталось от лица убийцы, можно было показывать в музее ужасов, но и так было ясно – цыганка. И то правда – у кого еще в наших краях может найтись в жилах кровь леопардов, как не у ромалэ, чьи предки вышли из Индии?
Я перевел взгляд на своего спасителя. Серов медленно опустил револьвер.
– Вы в себе? – коротко спросил он.
Я молча кивнул.
И только теперь мне пришло в голову еще одно. Мой спаситель – не тот, за кого выдает себя. Потому что простые аквариумисты не ходят по ночному Подольску с обрезами за плечом. Даже если они шесть лет трубили в Афгане.
– Куда теперь? – поинтересовался Серов так же резко.
– Ко мне? – полувопросительно выдавил я – меня все еще трясло всего, вплоть до кончика языка.
«Афганец» поразмыслил секунду.
– Рискованно, – предупредил он.
– Деньги. – Я пожал плечами.
– А. – Серов кивнул. – Пошли.
Со стороны наш диалог, должно быть, напоминал сценку из бандитской комедии типа «Таро, талеры, два жезла». Аквариумист развернулся, быстрым шагом направившись в сторону моей инсулы. Я едва поспевал за ним.
По дороге мне пришла в голову еще одна мысль: откуда ему знать, где я живу?
И кстати – как он вообще здесь очутился?
– Брат Серов... – начал я невнятно.
– Потом, – отрезал афганец. – Когда оторвемся.
«За нами что – следят?», хотел было спросить я, но прикусил язык. Серов, видимо, шел по моему следу не хуже гончей от самой Москвы, так почему бы другому не повторить этот подвиг?
Всю дорогу я нервно озирался оттого, что в каждой тени мне мерещились рубины чьих-то глаз – к счастью, только мерещились, потому что слепая ярость, без которой моя жидкая кровь не позволяла оборачиваться, сошла, сменившись парализующим страхом. Но до самых дверей квартиры мы дошли без приключений.
– Стойте! – Я придержал за плечо уже намерившегося взяться за ручку Серова. Печати в углах проема уже начали тревожно посверкивать.
Я нашептал слово-шибболет (если кому интересно – «интенсификация»; только полные идиоты ставят паролем слово «пароль»), и защитный узор, вспыхнув напоследок, погас.
– Все. – Я распахнул дверь перед гостем. – Теперь можно.
– Сильно, – одобрил «аквариумист», по-хозяйски оглядывая мою гостиную, она же спальня и все остальные комнаты. – Где ставили?
– Сам, – коротко отозвался я, залезая в шкаф. Заначку я держал, по освященной временем традиции, в его задней стенке.
– Вы графомаг? – непритворно удивился Серов.
Я мотнул головой, не оборачиваясь. По комнате расползалось облако пыли.
– Готово? – осведомился «афганец» пару минут спустя.
Мне понравилась его манера – не сходя с места, осматриваться, чуть покачиваясь с пятки на носок. Совершенно наша, благочинская манера. Интересно, а в органах он прежде не работал?
– Погодите, – бросил я, переходя от шкафа к столу и углубляясь в недра его ящиков. – Прихвачу карандаши.