Котельная номер семь

Грим

– Да что же это... яхонты мои, - продолжал бормотать Сережечка.

Павел и не заметил, чтоб Сережечка нанес оставшемуся противнику удар, он даже готов был поклясться, что никакого удара не было, но нападавший прислонился к стене и, склонив голову, выплюнул себе под ноги вместе с кровавой слюной зуб.

– Осерчали, черти, - пыхтел Данилов, отмахиваясь арматурой уже от двоих, ибо Эдик пришел в себя и снова в драку вступил.
– Паша, нет ли у вас молодежной музыки? Включили бы нам гангста-рэп.
– Говорил он уже своим голосом. Не гундосым.
– Тесно тут. И мысли теснятся. И сердцу тесно в груди.

С плеча, с горяча, орудуя

преимущественно левой рукой, он врезал не-Эдику так, что чуть голову ему арматурой не снес, а следующим ударом выбросил его в рабочее помещение.

Эдик, оставшись один против троих, заоглядывался.

– Ну вот... Сказал нам 'Добрый вечер' и испортил его.
– Данилов беззлобно ткнул Эдика в лоб, и тот вывалился из подсобки, упав на руки удрученных соратников.
– Ну а теперь - зачем пожаловали?

– Да вот - этого...
– сказал один из побитых, указав подбородком на Павла.
– Пообщаться на общие темы хотели с ним.

– Пока что - разве не видно?
– мы с ним общаемся, - строго сказал Данилов.

– Нет, чё попало...
– сказал Сережечка, улыбаясь и оправляя измятую в процессе борьбы курточку. Ни царапинки на нем не было. Из одежды не вырвано ни клочка. Впрочем, как и у Данилова, в то время как у Павла, принимавшего менее активное участие в инциденте, пуговицы спецовки были вырваны с мясом, а левая часть лица саднила: сейчас он не мог припомнить, когда пропустил удар.

– Нет, молодец Сережечка, - сказал Данилов.
– Глянь на этого: безо всякого замаха удалил ему зуб.
– Он кивнул на пострадавшего, который, оттянув губу, ковырял пальцем во рту.
– Да он один всё ваше молодежно-долбёжное движение к нулю сведет, если ему дать карт-бланш... Кстати, бланки у нас есть. Да и весь ваш Жопоуральск с казахской степью сравняет. Там где прошла его юность, ныне даже трава не растет. Хотя на вид - смирный. На идиота похож.

Плохиш, почуяв неладное, куда-то деликатно делся. Обнаружив, что один из приятелей уже стартовал, Эдик поморщился.

– Горе найдет героя. Я уже вижу твое будущее. Тебя скинхеды забьют, - предрек Данилов.
– Или пустят на барбекю, как в предыдущие озорные века в ныне благословенной Америке. Но сначала соседи, затравленные рэпом, тебя едва не убьют. В нашей глуши черный рэппер - экзотика.

Сережечка щелкнул пальцами, и перед Эдиком взметнулся столбик пыли. Потом, вытянув губы и надув щеки, подобно злому борею, дунул так, что угольная пыль облаком накрыла его, а когда развеялось - то Эдик оказался весь черный. И даже черты лица, как показалось Борисову, приобрела африканские признаки.

Данилов, выражая восхищение и восторг, ткнул Павла в бок локтем.

– Ну?! Видел?!
– давясь от смеха, он то тыкал пальцем в черного предводителя, то локтем - в ребро - Павла.
– Ну-ка исполни нам что-нибудь афроамериканское. Язык отнялся? Он стал бить ладонь о ладонь и прищелкивать пальцами, имитируя ритмичный рэпповый фон.
– Эдик-педик... Децыл-бецыл...
– приговаривал он.

– Ай вонна би ё мен...
– неуверенно произнес начало речитатива Эдик на афроамериканском английском, поводя плечами и бедрами перед Даниловым и тыча в него попеременно руками, начав с правой из них.

Прочие, не охваченные ворожбой, так и замерли.

Сережечка - щелкнул, дунул - пыль взвилась, молодежь попятилась. Так, пятясь и подтанцовывая, прошли в проходе меж котлами и стеной и вывалилась из котельной.

–

Вот смена растет... Никакого понятия. А если тебе надобно по нужде, то ты валяй, выскакивай,- сказал Данилов Павлу, который, не успев успокоиться, прерывисто перевел дух.
– Покуда мы тут, тебя никто не тронет. Тебе, кроме нас, опасаться некого.

– Кстати, насчет ваших понятий: этот, крысиный, за котел по малой ходил, - наябедничал Павел.

– Вот-вот... Никакого понятия, - повторил Данилов.
– А понятия таковы, что если кто нас полюбит - мы тому зла не чиним.

Полюбить - такого обещания Павел дать им не мог, но за избавление от арматурщиков был благодарен.

– Я вам жизнью обязан, - обратился Павел к Сережечке.

– Не стоит, - сказал тот, даже не обернувшись.
– Это такие пустяки, ваша жизнь.

– Ну, не скажи...

– Потому что никто, кроме нас, не имеет права вас наказать.

Зазвонил телефон. Но не так требовательно, как если бы Ятин или рассерженный потребитель звонил, а ласково, обволакивающе нежно, эротично почти. Данилов, опередив Павла, схватил трубку.

– Котельная, - сказал он.
– А у вас хотельная? Ну-ну, хоти. Секс по телефону, - сказал он Павлу.
– Будешь?
– Павел мотнул головой.
– Нет, по телефону я не могу. Не может и он. И вам того же. И вас туда же.

– Рэппер... Я про этот прикол... Может, научишь?
– попросил Павел Сережечку.

Эти пришельцы нынче здесь, завтра их нет. Кто заступится, если эти или другие арматурщики снова придут? А они придут. По опыту работы в котельных Павел знал, что посетители бывают постоянно. И не всегда есть возможность им воспрепятствовать или выпроводить. А этот - в два счета. Тёртый видать актер.

– Это еще не прикол, - сказал Сережечка.
– Это приквел к нему. А специально нельзя научиться, это либо есть, либо нет. Либо быть не может в природе вообще.

– Если позволяют законы природы, отчего же не быть?

– Вот! Он опять про закон!
– вскричал Данилов.
– Ему про понятия - он про закон!

– На страже законов природы - здравый смысл, - сказал Павел и сам порадовался тому, как веско у него получилось.

– Если эти законы вступают в противоречия с понятиями, то никакой здравый смысл на страже не устоит, - возразил Данилов.
– Например, справедливость не входит в перечень законов природы. Закон сохранения справедливости - про такое никто и не слыхал. Но тем не менее справедливость в понятиях существует, и в ближайшее время мы впрямую займемся ей. И здравый смысл нам в этом будет только мешать. Так что я отменяю стражу. Расформировываю комендантский взвод.

– Так чем вы обидели их?
– спросил Сережечка.

– Да вы ж сами слышали.
– Павел был рад отвлечься от непонятной темы.
– Вы ведь в насосной прятались.

– Мы?!
– искренне удивился артист.

Данилов же закурил. Попыхивал сигаретой он неумело, как начинающий - или отсутствие носа мешало ему затянуться всерьез - он дважды разражался кашлем, пока Павел вкратце пересказывал предыдущий инцидент с арматурщиками.

– Опасная у вас, кочегаров, работа, - сказал он, все это выслушав.
– Никогда не знаешь, когда помрешь. И сколько еще угольку, сколько жизненных ощущений отпущено. Настигнет из-за угла - нежданно, некаянно. Были в прошлом году жертвы среди кочегаров. Да и в этом сезоне уже две. Пропадает национальная гордость ни за что ни про что.