Котельная номер семь
Шрифт:
– Он еще с вопросительным не знаком, - сказал Сережечка.
– Да. Мы тебе еще предложения не делали, а ты уже вскочил. Да и не трясись ты так. Мы из бюро расследований. По расстрелам у нас другое бюро.
Колено вдруг перестало трястись, вместо этого Павел почувствовал в ногах слабость. Он сел.
– Так вы это... Вы эти...
– бормотал он.
– Мы этот случай расследовали. Причем Юрка отрицал не только вину, но и дееспособность. Мол, мой только пиджак был под ней.
– Пиджак же был не его, - сказал Сережечка, изображая конфиденциальность.
–
– Так вы следователи? А то осветитель, артист, - почему-то обрадовался Павел, хотя милиции никогда особо рад не бывал. Но оказалось, что они не из милиции.
– Точно. Следователи. ФБР. Фигуральное бюро расследований.
– Данилов вынул и помахал перед безносым лицом визитной карточкой - той самой, с черепом, которую у Сережечки взял.
– И эту темную тему мы проясним. Был ведь еще и четвертый фигурант.
– И адвокаты, и прокуроры. Полномочные представители в мире ином, - сказал Сережечка.
– Мы и вам выражали свое недовольство. Но видимо наше недовольство до вас не дошло.
– А судьи кто?
– И судьи мы. Эх, брат... Виновные не могут быть судьями, невинные не хотят. Да и как может невинный быть судьею виновному? Это как если бы дурак умного по себе судил. Но в основном мы, конечно, по адвокатской части. Сутяги. Хочешь, будем представлять и твои интересы в мире ином?
– предложил Данилов.
– Да какие ж там интересы? Не интересно мне там.
– Что ж, так и запишем: отказался от адвокатов и презумпции. Люди склонные к раскаянию, часто отказываются. Желаем, мол, пострадать.
– Да и мира, иного этому, нет.
– Это всего лишь гипотеза, в которую тебе самому верить не хочется. Всякий предпочтет относительное нечто абсолютному ничто. Да и факты не укладываются в прокрустово ложе этой гипотезы. Приходится кое-что подрубать, кое-что подтягивать. Селенитов тех же...
При упоминании селенитов Павел опять вздрогнул.
– Понимает уже понемножку, - обрадовано отметил Сережечка, как будто приятнейшей для себя целью считал Павла в реальности мира иного убедить.
– Вы излишне теоретизируете действительность. На самом деле она проще. Тот свет есть. И устроен просто. Всё почти так же, как здесь. Даже свое маленькое отделение милиции есть. Сами вот удивитесь, когда очутитесь.
– В мире ином, брат, есть такие места...
– сказал Данилов мечтательно.
– Где можно заказать себе музыку, ужин, женщину, летний вечер, дождь... Их трубы дышат чистым кислородом, а не угольным перегаром, как здесь. Тут воздух горек.
– Зачем же вы из того мира - сюда, коль горько вам здесь?
– Взболтнуть это Заурядье. Поискать насчет виноватых. Мы ведь тоже себе не принадлежим: на нас чужая тамга и право собственности. Мы только импульсы справедливости, те ж селениты - не путать с лунатиками - только с более хмурым лицом.
– Не выпить ли в таком случае? По сто и еще по столько же, - сказал Сережечка.
– Хорошая мысль. Давай, алкодав, с нами, - предложил Данилов.
– Нет,- решительно отказался
– Ну а мы-с этой мыслью воспользуемся, - сказал Данилов, разливая коктейль.
– Тут как раз тебе порция выйдет, - сказал Сережечка.
– Сто и еще сторица.
– Алкоголь для меня потенциальный враг, - сказал Павел немного более пафосно, чем хотел.
– Ну-с, а мы его депотенциируем, - пообещал Данилов.
– Взяли бы чару, очертили бы ею круг, хмелея с нами взахлёб, чем в скуке кукситься, - соблазнял артист.
– Правда, кочегар. Чаруйся с нами. Если уж жил, утоляясь пивком, пробавляясь вином, тешась водочкой, то и останется эта привычка с тобой во веки веков. Пока надгробный камень не ляжет на грудь, - сказал Данилов.
– Может, ты в прошлом своем воплощении сильную жажду испытывал.
– Чтобы радость была в каждом камне, а не только в душе, - поднял стакан Сережечка.
Они закусили языками из одной банки, предварительно их убив.
– Ты подкидывать не забывай, - напомнил Павлу Данилов.
– А то вот уже и звонят рассерженные потребители.
Телефон, действительно, трезвонил давно и довольно требовательно. Павел, занятый собой, его не слышал.
– Это секс по телефону.
– Голос и впрямь звучал сексуально.
– Что? Ах, вам уголь кидать... Извините, что ж... Можете сами нам перезвонить немного попозже. Мы вам понравимся. Обещаете перезвонить?
– Ладно, - пообещал Павел.
– То стоит, словно столб каменный, то боится со стула слезть, будто ему приспичило, - проворчал Данилов.
Павел вышел к котлам.
Следователи... Юриспруденты... Меньше всего они на ментов похожи. Собак нюхают... Ни разу не видел безносых ментов.
Представители полномочные. Бюро фигуральное. И намеки: мол, фигурант. Визиткой передо мной размахивал. Фиговый листок фигуральности. Засунь его знаешь куда?
Если уж на то пошло, то и впрямь они больше на артистов смахивают. Мастеров оригинального жанра, иллюзионистов и фокусников. Ловко он с арматурщиками управился. Надо с ними постоянно быть начеку. Присматриваться, прислушиваться и принюхиваться. Может, они в бегах от милиции. А может, милиция от них в бегах.
Он попытался поискать правдоподобную версию, которая бы все объясняла - и фокусы, и анормальную внешность пришельцев, и их осведомленность в летальных случаях с кочегарами, а также насчет призрачных баб - но придумать что-либо на ходу ему не удалось. Отвлекали обязанности. Он на время выбросил размышления из головы. Первым делом - с работой управиться. Ибо температура действительно снизилась почти до пятидесяти, давление упало на две десятых, еле тлели котлы.
Он приоткрыл задвижку подпитки, добавляя в систему воды. Вернувшись к котлам, распахнул топку первого, наблюдая краем глаза в открытую дверь, как выпивали следователи. Вернее, только что выпили. Пустые стаканы маслянисто поблескивали. Как и глазки Сережечки, который подцепил двумя пальцами из банки язык и, запрокинув голову, опустил его в рот.