Ковчег. Исчезновения — 1.
Шрифт:
Затем прохладная, худенькая ладонь прошлась по его давно небритой щеке.
— Нина… — произнес он и, кажется, наконец-таки услышал собственный голос, неизвестно из какой галактики до него долетевший.
В ответ донеслось:
— Дмитрий Вадимович, вы слышите?.. Если слышите — моргните.
Он моргнул.
— Послушайте! — торопливо заговорила она. — Эти психотропы не опасные — через несколько минут все должно пройти, концентрация начинает падать… Вы уже лучше слышите меня?
— Слышу… — с трудом, но все-таки сумел проговорить он. — Что с Ириной?
— У нее тоже все пройдет, но позже, чем у вас — она слишком долго тут пробыла, — уже и вправду яснее, чем прежде, донесся голос Нины. — И еще послушайте, это очень важно! Я про этот "Ковчег" все поняла!.. Если я не смогу отсюда выбраться, а вы сможете, то сделайте так, чтобы побольше людей узнало: вся операция "Ковчег" — это на самом деле…
Вдруг она, не договорив, слабо вскрикнула и упала к нему на грудь.
Сверху над ней свисал слоновий хобот, а в руке этот губалу держал дубинку.
Еремеев попытался встать, но тело еще плохо его слушалось. Губалу снова взмахнул своей дубинкой, и мир, начинавший было обретать очертания, тут же вновь рассыпался на куски.
Х
Взаперти. Королевство и Империя
…не дай погибнуть в подземном мире!
Годы ли пройдут — я с ним буду вместе…
Подземного мира отодвинь засовы…
Прежде он и не знал, сколь это отвратительно звучит — "Дмитрий Вадимыч" — если произносится бессчетное число раз, особенно если каждое такое Дмитрийвадимыч сопровождается хлопком по щеке.
— Дмитрийвадимыч! — послышалось снова. И опять худенькая ручка — хлоп, хлоп по щеке. — Дмирийвадимыч!..
— Нина… — проговорил Еремеев, открывая глаза. — Лучше зови меня Димой… И больше не бей…
— Слава Богу! — воскликнула она. — Голова сильно болит?
— Терпимо, — сказал он. — А ты как?
— Уже нормально. Меня только слегка ударили, даже шишки не осталось. А у вас, я смотрю, — здоровенная!
Еремеев пощупал голову. Шишка была размером с большую сливу. Прикосновение к ней вызвало такую боль, что он едва не вскрикнул.
Затем, кое-как придя в себя, огляделся. Они находились в небольшой комнатушке, похожей на номер гостиницы невысокого пошиба для самых скромных командировочных: обшарпанная тумбочка с обломанными углами (похоже, об эти углы много раз открывали пивные бутылки), две убогие кровати, на одной из которых он сейчас и лежал, на полу ковровая дорожка с пролысинами, больше ничего, если не считать смешанного запаха окурков и рыбных консервов, оставшегося, видимо, от прежних постояльцев. Только, в отличие от гостиничного номера, окна здесь не было, а единственным источником освещения служила стоявшая на тумбочке керосиновая лампа. И коридорчик, выходивший из этой комнатушки, упирался в сейфовую стальную дверь.
— Где мы? — спросил Еремеев.
— Думаю, все там же, в шестом спецблоке, — сказала Нина. — Я же говорю — они меня ударили не сильно, я должна была быстро очнуться, за это время они не могли нас далеко оттащить.
Спрашивать, где сейчас Ира, Еремеев не стал — Нина получила по голове еще раньше, чем он, и не могла этого знать. В голове, где-то под самой шишкой, пульсировала еще какая-то беспокойная мысль, но ухватить ее никак не удавалось.
— Почему тебя не взял тот дурман? — спросил он.
— Очень просто, — ответила она. — Я, как только туда попала, сразу по запаху поняла, что этот газ — на основе трифенила, а он бывает стабильным только в виде положительных ионов. Ну а дальше, наверно, и вы бы догадались.
Еремеев предпочел промолчать.
Нина все-таки решила пояснить.
— В общем, если наэлектризовать любую тряпочку, эти ионы через нее не проникнут. Я потерла расческой рукав свитера, приложила к носу — и все дела. Помогло лучше всякого противогаза.
"Да, противогаз!.." — вспомнил Еремеев. И проговорил вслух:
— Откуда он знал, что сюда надо было взять с собой?..
Нина поняла его с полуслова.
— Вы про Шмакова? Откуда знал, что надо захватить противогаз? Он еще и не то знает! Думаю, он тут, на "Ковчеге", далеко не последний человек.
У Еремеева было ощущение, что его снова стукнули дубинкой по этой болючей шишке.
— Шмаков?.. — произнес он. — И ты… ты давно это знала?..
Нина сказала, как о чем-то само собой разумеющемся:
— Конечно. Даже на день раньше, чем в первый раз увидела его.
— Но — как?!
— Слишком уж много было совпадений, по теории вероятностей, так не бывает. Ну посудите сами. С первого дня, как я появилась на "Ковчеге", в одной из газет стала ежедневно печататься реклама какой-то антикварной лавки "Ниневия" на Щитораспределительной улице, причем, я знала, прежде никакая "Ниневия" никогда подобной рекламы не публиковала. В рекламе говорилось, что в лавке представлены древности, имеющие отношение, в том числе, и к шумеро-вавилонской эпохе. А как раз книги по этой эпохе, — на "Ковчеге" знали, — я и разыскивала в ту пору. Допустим, совпадение. Но это лишь во-первых.