Крабат, или Преображение мира
Шрифт:
Я пробую встать, но ноги мои слишком тонки и слабы, чтобы выдержать меня - Большой Мозг.
"Зачем ты отпустил его?", - спрашивает Букя и показывает в том направлении, куда исчез охотник.
"Его мозг в порядке", - говорю я.
Букя берет свой саксофон. Звуки кувыркаются, как будто ходят на руках. Они причиняют мне боль.
"Все идет кувырком", - кричу я и затыкаю себе уши.
Букя откладывает свой инструмент в сторону, ты это понял наконец, замечает он. А как же с нравственностью от разума - разве это не твоя программа?
Я молчу. Я не сдамся, пока во мне есть хоть частица человеческого.
"Ты
Я не знаю Сигне Гёрансон, может, она провозила контрабандой гашиш или застрелила своего любовника, у богатых ведь не так много возможностей.
"Она публично обвинила охотника в том, что своими книгами он вводит людей в заблуждение, - говорит Якуб Кушк.
– Ведь это он был водителем автобуса, который гулял с нами по парку Свободного Выбора и показывал всех - от ловца угрей до мастера кнута и пряника. У неё должен родиться ребенок".
"В тюрьме?" - спрашиваю я.
Якуб Кушк качает головой. Она на свободе.
Он подносит к губам свою трубу и играет на ней странную мелодию, кажется, будто звуки карабкаются с большим трудом друг другу на плечи.
Иногда они соскальзывают, падают и снова начинают карабкаться.
Глава 14
В списке вполне земных "чудотворцев", выручавших бургомистра из разных бед, одолевавших его на трудном посту, значился и один писатель. Правда - хотя об этом никогда не говорилось вслух, даже намеков таких не высказывалось, - он внушал подозрение, ибо в его книгах чистая правда так тесно переплеталась со свободным вымыслом, что отделить эти составные части официальным инстанциям никак не удавалось. С другой стороны, писатель иногда приносил практическую пользу, например, он написал стихи в честь открытия нового флигеля местной больницы.
Не посвящая писателя целиком в свои планы, бургомистр - он собирался привезти Хандриасу Сербину магнитофон, чтобы старик записывал свои истории для будущих посетителей ресторана "Крабатов колодец", - стал расспрашивать его, как в этом случае правильно связать поучение с развлечением, ведь и то и другое необходимо, "Человек любит посмеяться, - сказал при этом бургомистр, - но умный и смеется по-умному; и хотя говорят, что, если есть рыбу, ума прибавится, но по-настоящему верят в это только жители Залова".
Раньше, когда все речки еще были богаты рыбой, в Саткуле ее водилось особенно много, а больше всего там, где на обоих ее берегах раскинулась деревня Залов.
Но деревня возникла на этом месте не потому, что рыбное богатство обещало заловцам сытное житье, нет, это сами рыбы плотно набились в мелкую речушку, когда узнали, что жители Залова занимаются рыбной ловлей собственным, очень странным способом.
Однажды заловский староста, очень деятельный и мудрый человек, простояв с утра до вечера рядом с рыболовом, обнаружил, что тот ничего не поймал.
Когда рыболов стал складывать удочки, староста спросил его: "Ты просидел здесь весь день и ничего не поймал. Почему?"
"Потому что рыба
Староста задумался. "Ты прав, - сказал он, - я видел собственными глазами, что она не шла на крючок".
В глубоком раздумье староста отправился домой и, придя, уселся в свое кресло. Во втором часу ночи он разбудил служителя общины, написал записку и, прикрепив ее к дубовому жезлу, приказал немедленно обойти с этой запиской все дома. Для верности - поскольку служитель общины и в обычное время читал плохо, а в такой час вообще ничего не мог разобрать - староста заставил его повторять написанное до тех пор, пока не убедился, что его послание если не все увидят, то хотя бы услышат.
Послание гласило: "Все жители деревни, которые не носят юбку, в возрасте от четырнадцати до восьмидесяти одного года, если они еще не умерли и не похоронены, должны без проволочки, натянув штаны и протерев глаза, явиться на двор к старосте".
Когда все явились, староста обратился к собравшимся с речью: "Из-за постоянного соседства с нами рыбы в Саткуле поумнели и не попадаются на удочку, потому что знают, что у наших удочек есть крючки. Если мы срежем крючки, то перехитрим рыб, и у нас будет богатый улов. Тогда все сковородки и кастрюли в нашей деревне благодаря мудрости вашего старосты будут полны рыбой. Поэтому давайте сразу же возьмемся за дело".
Он направился к речке, а за ним двинулись все жители Залова, знавшие, какого деятельного и мудрого человека они избрали в старосты. Поэтому они последовали за ним без возражений и забросили свои удочки, на которых не было крючков, в Саткулу. Они, правда, ничего не поймали, но через некоторое время заметили, что их речка наполняется рыбой, и сказали: пускай мы ничего не поймали, зато в нашей речке теперь гораздо больше рыбы, чем прежде, и да здравствует наш староста!
Когда слава о мудром старосте поплыла и вверх по реке, Крабат сказал: раз его так хвалят, значит, он заслужил, надо бы познакомиться с этим старостой. Но Якуб Кушк заметил: там, где один человек думает за всех, любую его глупость встречают колокольным звоном, поэтому в церковь с такими звонарями и ходить не стоит. Но все же закинул за спину кожаный мешок с трубой и отправился в путь вместе с Крабатом.
Когда они пришли в Залов, все жители деревни усердно трудились - строили по указанию старосты общинный амбар для зерна. Каждый принесет туда десять мешков зерна, чтобы у нас были запасы на черный день, сказал староста, и жители Залова начали складывать толстые стены из нетесаных камней, ничем не скрепляя их.
"Вы забыли сделать дверь", - заметил Крабат.
"Все хорошо продумано, - ответил староста.
– Туда, где нет дверей, не влезет вор".
"А как же вы без дверей сами туда войдете?" - спросил Якуб Кушк.
"Наш амбар надежно защищен от воров, - возразил староста, - а что касается нас самих, то нам ни к чему забираться в собственные закрома".
Жители Залова на минуту оторвались от работы и три раза громко хлопнули в ладоши, а служитель общины выкрикнул неожиданно резким голосом: "Да здравствует наш староста!" После этого жители Залова снова трижды хлопнули в ладоши, и староста снисходительно похлопал вместе с ними. Потом он пригласил Крабата и Кушка к себе на обед - будет рыба, пообещал он.