«Красное и коричневое» и другие пьесы
Шрифт:
П а р е н ь. Наоборот, выдумщица, я очень доволен!
Д е в у ш к а. Я не выдумщица… Мне просто страшно…
П а р е н ь. Дай я тебя расцелую, трусливая ты моя выдумщица! (Обнимает ее, целует.)
Д е в у ш к а (удивленно). За что ты меня целуешь?
П а р е н ь. Потому что ты первый человек, который изругал эту мою Киску! Уже целый год кто ни увидит нас — все Киска да Киска, лучше Киски нет девушки, Киска — чудесная девушка, Киска — самая милая девушка на свете… Все Киска да Киска… И никого не нашлось, кто бы сказал о ней плохое слово, кто бы ей нагрубил, обидел — тогда и я бы почувствовал себя мужчиной,
Д е в у ш к а. Ничего не понимаю…
П а р е н ь. Сейчас поймешь! Слушай.. С двух сторон будет стоять конная милиция… Никого не будут пускать от девяти до десяти часов среднеевропейского времени… Ты видишь эти маленькие красные тюбики, на которых написано «Шелл»? Я собрал их больше двухсот штук. Мои друзья нанижут их на проволоку, и мы повесим их на каштаны, как гирлянды, как на Первое мая в Софии… Гирлянды, гирлянды! И вдруг — музыка!
Звучит свадебный марш. Парень хватает Девушку за руку.
И мы идем! Впереди — мы: я в белом костюме, в галстуке, на мне все блестит, и рядом со мной — Киска, эта самая Киска в белом платье с длинным, длиннющим шлейфом… Мы идем, идем, уже середина пути, а конца шлейфу не видно! А на балконах народ, и все кричат «Да здравствует Киска!».
Девушка, как будто обманувшись в чем-то, отнимает руку у парня.
И бросают цветы, много-много цветов… Вдруг группа пионеров разрывает цепь и устремляется к нам! Самый маленький тянется на носочках, завязывает Киске красный галстук. «Дорогая товарищ Киска! Мы, пионеры, никогда не забудем!..» — и забыл, чего они не забудут. А Киска целует его, и я целую — важно, как государственный деятель. И гремит «ура-а!». И тюбики вертятся, и весь город вертится, и мы вер-тим-ся-а-а… И уже мы не идем по улицам, а летим над домами, над деревьями и слышим снизу голоса: «Смотрите! Смотрите! Млечный Путь среди бела дня!» А на самом деле это Кискин шлейф — белый и длинный, как Млечный Путь… А дальше не знаю, что будет…
Пауза. Девушка снова молча берет сумку и медленно идет к двери.
Куда ты?
Д е в у ш к а. Ухожу.
П а р е н ь. Куда?
Д е в у ш к а. В Софию, куда же…
П а р е н ь. Но ведь ты решила попасть к морю?
Д е в у ш к а. Смысла нет.
П а р е н ь. Как это так — «смысла нет»?! Кто это тебе сказал, что нет смысла выполнить свое решение, сопля ты этакая?! И хватит нюни распускать! Ты не знаешь, что такое море! Ты никогда не видела столько воды, собранной вместе… И потом — там, где тебе кажется, что оно кончается, оно не кончается вовсе… У него нет конца… Так что — вперед!
Снаружи слышатся голоса и смех. Парень и Девушка смотрят на дверь. Входит Л е с н и к, в руке у него заяц. Ветеринар и директор МТС остались где-то там, в темноте. Лесник сконфуженно смотрит на Парня и Девушку, нерешительно кивает им.
Пауза.
Ну что, поймал их?
Л е с н и к. Они меня поймали…
П а р е н ь. И о чем речь была?
Л е с н и к. О Гошке моем… О техникуме, куда он хочет…
П а р е н ь. Ах, о Гошке, о техникуме… Что ж, браво, браво! Оказывается, они очень добрые люди! Вот и зайца тебе дали — у-у, какой большой заяц, на полтора кило потянет! (Вырывает зайца из рук Лесника.) Теплый еще… Наверное, последним выстрелом уложили… Ветеринар, наверно, а? Ну говори, что ж молчишь! Ты ведь решил поймать, да? И показать им кузькину мать, да? Ну, говори, что онемел?!
Лесник вырывает зайца из рук Парня.
Л е с н и к. Не лезь не в свое дело, паршивец!
Лесник исчезает в темноте. Оттуда слышится его бормотание: «Вот паршивец этакий… Учить меня будет…», потом громкий смех всех троих.
П а р е н ь (Девушке). Слушай, иди, иди! Потому что когда-нибудь ты вспомнишь, что вернулась с середины пути, и тебе станет очень горько. И может, если ты вернешься в этот раз, ты потом никогда во всю свою жизнь никуда не придешь и ничего не достигнешь!
Д е в у ш к а (ободренная его словами). Ладно. А море далеко?
П а р е н ь. Все моря далеко. Иди!
Д е в у ш к а (у двери). Счастливо! И прости за то, что я наговорила про Киску.
П а р е н ь. Пока! А на обратном пути завернешь ко мне и расскажешь, были ли там красивые иностранки. Я знаю способ, как сразить девчонку наповал и без магнитофона, и без разговоров с колонками… Запомни: бензоколонка, девятый километр! Ну, улыбнись и иди!
Д е в у ш к а. До свиданья! (Выходит и исчезает во мраке.)
П а р е н ь (кричит ей вслед). До свиданья! До свиданья!.. До свиданья…
Занавес.
Моцарт
Перевод И. Марченко
Ю н о ш а.
Д е в у ш к а.
Т е т к а.
С т а м е н о в.
М и л и ц и о н е р в ш т а т с к о м.
Терраса на крыше жилого дома. Открывается крышка люка. Озираясь, на террасу поднимается Д е в у ш к а. Она вытаскивает из-под навеса какие-то старые барабаны, расставляет возле дымохода и начинает в них бить. Несколько секунд спустя крышка люка снова открывается, на террасу осторожно, крадучись поднимается Ю н о ш а. Он включает самодельный транзистор, находит музыку в ритме барабанного боя и приближается к Девушке. Девушка перестает бить в барабаны.
Пауза.
Ю н о ш а. Извините, вы существуете?
Д е в у ш к а. Бью в барабаны — следовательно, существую.
Ю н о ш а. А мне показалось, что вы — цветная открытка.
Д е в у ш к а. Что ж, тогда напишите адрес и отправьте меня кому-нибудь.
Ю н о ш а. Кому?
Пауза.
Д е в у ш к а. Ну, хватит. Иди-ка отсюда.
Ю н о ш а. Крыша не собственность твоего папаши, она принадлежит всему кооперативу.