«Красное и коричневое» и другие пьесы
Шрифт:
Ю н о ш а. Зачем же так грубо?.. Минутку, я покажу. (Открывает коробку.) Вот он, видите? Вот это — полупроводничок, и вот это тоже, а вот здесь другой. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь. В вашем столько было? Не знаете. Семь, конечно, можете мне верить. Вас интересует, где шкала, заводская коробочка, ручки настройки и тэ дэ. Все — вдребезги… Привязал камень — и в канал. Я это сделал, чтоб меня не поймали. В смысле, чтобы поймали не сразу… А вот катушки, вот эти проволочки — это уже собственная моя работа. Верно, сделано по схеме, но поначалу без этого не обойтись. Вот и все в нескольких словах.
С т а м е н о в. Ты ненормальный?
Ю н о ш а. Вот вы уже и оскорбляете. Я ведь сказал, никакого приемника я у вас не брал. У таких, как вы, не украдешь. У таких, как вы, надо просто изымать кое-какие вещи.
С т а м е н о в. Послушай-ка, Эдисон…
Ю н о ш а. Да-да… Они вам ни к чему… Например, этот дымоход, когда он дымит… Верно, дым — это его дым, но, если я, к примеру, возьму этот дым, станет ли дымоход сердиться и требовать его обратно? Зачем он ему? Но не подумайте, что я говорю все это просто так — все имеет свою логику.
С т а м е н о в. Какая логика? Отпереть мой «Москвич-408», сиденье которого можно превратить в постель, отвернуть приемник, разбить его футляр вдребезги, выбросить в канал — это, по-твоему, дым? Ты чего добиваешься — чтоб я вышел из себя?
Ю н о ш а. Ни в коем случае! Ведь мне потом не загнать вас обратно. Все-таки кожа держит вас в каких-то рамках.
С т а м е н о в. Ты арестован!
Ю н о ш а. Один вопрос. Кто автор Фантастической симфонии? Не знаете… Тогда зачем вам приемник?
С т а м е н о в. Послушай-ка, Моцарт! Я человек занятой, мне некогда заниматься глупостями. У меня все в порядке, как в аптеке, — на каждом сантиметре моего письменного стола лежат предметы, лежат каждый на своем, точно определенном месте.
Ю н о ш а. Вот это да!
С т а м е н о в. Не перебивай старших! (Бьет его по щеке.) Этого тебе мало! Надо бы еще, еще… Чтобы ты подняться не мог. Отбивную из тебя сделать!
Милиционер отстраняет Стаменова. Пауза.
Ю н о ш а (внешне спокойно). Товарищ милиционер, можно мне идти немного впереди, чтоб не подумали, будто я иду вместе с этим господином?
С т а м е н о в. Я должен идти с вами. Он обязательно чего-нибудь наврет. Только я могу верно вас информировать.
М и л и ц и о н е р (Юноше). Пойдешь с нами, парень.
Ю н о ш а. С вами я пойду с удовольствием, И должен вам сказать, товарищ милиционер, что никакого приемника я не крал. Это нетрудно установить. У товарища с отпечатками не все ладно.
Уходят.
Д е в у ш к а. Вы…
Стаменов останавливается.
Вы задержитесь немного, пожалуйста. Извините, вы существуете?
С т а м е н о в. Раз я на должности, следовательно, существую.
Д е в у ш к а. А я подумала, что вы — почтовая открытка.
С т а м е н о в. Что-что?
Д е в у ш к а. Раздевайтесь!
Стаменов в недоумении.
И я разденусь. Я хочу побыть с вами. Я вас давно люблю, целый год. С тех пор как мы с папой и с мамой побывали у вас в гостях, я в вас тайно влюбилась. Это может показаться вам ребячеством, но я вся извелась. Подойдите поближе. (Приближается к нему.)
С т а м е н о в. О!
Д е в у ш к а. Я вас целый год слушала с раскрытым ртом. Слушала, как вы рассказывали о Ниагарском водопаде и как над грохочущей бездной вы думали о хаосе, из которого произошел наш мир. Слушала о венском Пратере, и о концерте Моцарта в рижском соборе, и о том, что вы лишь тогда поняли смысл форм и пропорций, и как в вашем сознании тогда зародились архитектурные идеи о невероятных висячих садах над песком и морем…
С т а м е н о в. Что вы говорите?
Д е в у ш к а. Я только повторяю ваши слова.
С т а м е н о в. До вчерашнего дня вы были совсем маленькой… И вот стали взрослой девушкой.
Д е в у ш к а. И хорошо.
С т а м е н о в. И хорошо… Я должен идти.
Д е в у ш к а. Ну пожалуйста!
С т а м е н о в. Я не знаю, о чем с вами говорить… Я позабыл… Мне уже сорок…
Д е в у ш к а. Сорок пять.
С т а м е н о в. Да-да… Может быть, сорок пять.
Д е в у ш к а. Я очень глупая?
С т а м е н о в. Ни в коем случае… Какой прекрасный день… Впрочем, какой день, если скоро наступит полное солнечное затмение?
Д е в у ш к а. Я люблю солнечные затмения.
С т а м е н о в. Я… тоже. Жаль только, что они редко случаются… Какой прекрасный день. Впрочем, какой же день, если сейчас наступит полное солнечное затмение.
Пауза.
Какой прекрасный день.
Д е в у ш к а. Не надо, я уже ваша.
Девушка подходит к Стаменову, он быстро целует ее. Девушка дает ему пощечину.
Пауза.
Чуть-чуть вас не ударила. Я мазохистка. С этим малым мы занимаемся разными гадостями — здесь, среди дымоходов. Тем временем я бью в барабаны. Мне очень нравится в это время бить в барабаны… Это меня возбуждает, и я делаюсь неподражаемой. (Протягивает руку к барабанам.) Хотите посмотреть?
С т а м е н о в. Ради бога… Я ухожу.
Д е в у ш к а. Куда?
С т а м е н о в. Просто мне пора.
Д е в у ш к а. Боитесь, что я вас изнасилую? Кумир мой! Человек, заглянувший в хаос! Разгадавший смысл форм и пропорций! Человек, лично берущий отпечатки пальцев у Моцарта!