Красное Зеркало. Конец легенды
Шрифт:
Иногда половицы поскрипывали, и я на несколько секунд замирал, прислушиваясь к малейшему шороху. Но жирные карлики на ходулях больше не появлялись. Даже стрекотания крыс не было слышно, хотя неровные дыры в плинтусах говорили об их присутствии.
Неожиданно из темноты выступила фигура в черном балахоне с капюшоном, болтающимся перед лицом.
Я вздрогнул и остановился, нацелив револьвер в область головы. Именно голову и запрокинула эта фигура. Капюшон сполз и обнажил мертвенно-бледное лицо красивой девушки с широкими скулами.
Меня словно передернуло током: это была
– Гвангван-кэгимнида [48] … – проговорила медленно Лайла, едва шевеля серыми губами.
Я отпрянул назад и задел какую-то металлическую стойку. Она громыхнула приглушенно по пыльным доскам.
– Кибуни наппымнида. Як чусэйо, – вновь произнесла она, слегка подергивая локтем левой руки, – …иро-борессымнида [49] …
48
Я – турист (кор.).
49
Я неважно себя чувствую. Принесите какое-нибудь лекарство… Я потеряла… (кор.)
Я непроизвольно навел на нее пистолет и нажал курок. Раздался выстрел, вспышка пламени и легкий дымок. Тихонько упала на доски горячая гильза.
– Камса-хамнида [50] … – прошептала фигура в черном балахоне и глухо осела на пол.
Руки мои трясло, пока я аккуратно обходил бесформенное тело на полу.
– А я верила тебе, Дэн, – раздался в моем мозгу голос Ирины. – А ты… Ты такой же… Ты и они… Тебе нужно было вытянуть из меня всю эту историю… Ты… Ты врал мне…
50
Спасибо… (кор.)
Я вновь замер в темном пустом коридоре, и сердце колотилось в моей груди, а на глаза опять навернулись слезы.
– А я верила тебе, Дэн, – вновь раздался голос Ирины, уже где-то под потолком, отражаясь от пыльных стен.
Так… возьми себя в руки, Странный! Давай! Хватит…
– А я верила тебе…
– А я верила…
Я крепко зажал уши ладонями и, тяжело дыша, прислонился к стене коридора.
Отдышавшись, опять двинулся по коридору, ощущая внутри себя выжженную, покрытую пеплом равнину и завывание ветра. Неужели я стал бесчувственным, как ржавое ведерко?
Да… Похоже, что стал…
И тут… я внезапно почувствовал, что доски под моими ногами с гнилым тихим треском проваливаются… И я падаю вниз… Я лечу… Лечу…
Я очнулся в темной комнате, лежа на куче смятых картонных коробок, набитых упаковочной бумагой.
Комната была бетонной. Пахло сыростью, а на стене напротив висел тусклый круглый пыльный плафон, свет которого только подчеркивал мрак помещения.
Где-то гудел трансформатор. Напротив меня были две стальные двери, а между ними висел огнетушитель.
На одной из дверей прямо на металле были выбиты объемные буквы «Выход А», а на другой – «Выход Б». На каждой из дверей торчали клешни поворотных запорных ручек. А между дверьми на бетоне стены был продавлен неглубокими желобками аккуратный ровный крест.
Я пошарил по коробкам и в одной из них отыскал свой револьвер. Сунув его в кобуру, я поднялся, чувствуя боль в спине, и подошел к дверям. Подергал ручку «А» и ручку «Б», но двери не открылись, только лязгнул гулко металл. Никаких замочных скважин, кодовых кнопок или сканеров я не увидел. Но должны же эти двери как-то открываться? Не может же это быть простой декорацией?
Конечно, в этом месте, где я сейчас нахожусь, все может оказаться не таким, как видится, но эти двери были явно функциональными. Значит, оставались ручки-замки.
Ручки поддавались нажатию, раздавался тихий лязг в запорном механизме, а потом какой-то щелчок. Знакомый немного с охранными системами и замками, я сделал вывод, что щелчок имеет некое возвратное действие после нажатия ручки.
Я вспомнил, что когда-то, будучи подростком, еще на Земле, мы, чтобы проникнуть в подъезд, защищенный кодовым замком, частенько изучали стену рядом с дверью. Иногда можно было обнаружить едва заметный, слабо процарапанный такими же детьми код для входа в подъезд.
Я начал внимательно изучать тускло освещенную стену, но как ни бился – никаких мало-мальски вразумительных подсказок не нашел. Я стал обшаривать саму комнату, забитую коробками с упаковочной бумагой, – это был глухой бетонный мешок, без единого намека на другой выход. Высоко под потолком зияла дыра, из которой я выпал, но добраться до нее тоже не было никакой возможности – коробки явно не подходили для того, чтобы подняться на высоту метров шести-семи. А потом, даже если бы я и добрался до дыры – где гарантия, что я смог бы подняться по ней вверх?
Меня охватил приступ клаустрофобии – безумно захотелось вырваться наружу из этого давящего места.
Я постарался взять себя в руки и успокоиться. Но меня все раздражало – во-первых, свет. Он был тусклым. Я почему-то подумал, что если снять плафон, то лампа будет светить ярче, и, возможно, я увижу на стене что-то, что дало бы мне хоть какую-то подсказку.
Я подошел к плафону, вынул нож и начал раскручивать крепежные болты.
Наконец я снял его. В комнате стало светлее, но не намного.
И тут возле самой лампы, чуть ниже патрона, я увидил на стене нацарапанные цифры: «6.9»! Точно такие же, как в квартире покойного Лидумса! Это высота, на которой нас с Джей сбросил дирижабль. Это высота горы Холхочох!
Я бросил плафон на коробки и начал лихорадочно дергать ручки дверей: сперва шесть раз «А», затем девять раз «Б». Ничего не произошло – после каждого лязга раздавался щелчок возврата. Я попробовал сделать то же самое, только в обратном порядке, начиная с «Б», – ноль эффекта.