Красный пароход
Шрифт:
– Да, - подтвердил Деффенди.
– Вы его знаете?
– Я с ним знаком. Это модный нынче поэт.
– Ах, он поэт!..
– Ну, не то чтобы поэт... так, рифмоплет. Но в высшем свете он принят и обласкан, так что не совсем пропащий молодой человек.
– Он из дворян?
– Потомок какого-то разорившегося рода, кажется, из Домодоссолы. Но я бы на вашем месте не позволил ему гулять наедине с вашей дочерью.
– А что такое? Он волокита, может быть опасен?
– Я бы не сказал, что он волокита. Но вы сами подумайте, нужен вам такой
С противоположного борта парохода открывался не менее красивый вид - гористый остров Искья и плоский остров Прочида, Флегрейские поля с крутыми стенками кальдер, однако находившихся на палубе пассажиров это нисколько не интересовало.
– Рынок потребительских товаров сильно просел, - говорил Клоккьятти, тридцатилетний мужчина с закрученными вверх черными усами и короткой эспаньолкой.
– А как же продовольствие? Ведь люди есть не перестанут, - усмехнувшись, быстро произнес Ромоли, господин сорока лет с живым подвижным лицом.
– Продовольствие не в счет, - с плохо скрываемой досадой сказал Клоккьятти.
– Позвольте, как это не в счет?
– возразил граф Аосталли, человек пятидесяти лет с усами и пышной бородой.
– Ну, хорошо, господа!
– согласился Клоккьятти.
– Даже если принять во внимание продовольствие, то продажи многих наименований продуктов питания также пошли на спад. С этим фактом вы не поспорите!
– Вот здесь вы правы, - заметил, раскуривая сигару, Дзанелла, плотный господин сорока пяти лет с короткими усиками.
– Все-таки признайте, господа, что лучше всего сейчас дела идут у производителей оружия, - самодовольно произнес Пелос, шестидесятилетний старик с гладко выбритым лицом и остатками жидких седых волос на лысом черепе.
– Скромно!
– засмеялся Ромоли.
– Да уж, - иронически скривил губы Клоккьятти.
– Оставим эти дурацкие условности!
– продолжал Пелос.
– Да, я отношусь к той касте промышленников, которые занимаются оружием. Не скрою, дела у меня идут хорошо. Только не надо мне читать мораль: каждый зарабатывает себе на жизнь так, как считает возможным.
– А вы что думаете по этому поводу, синьор Фаббро?
– поинтересовался Ромоли у молодого человека двадцати пяти лет с тонкими усами, который во все время разговора загадочно улыбался, но не проронил ни слова.
– А что я?..
– растерялся Фаббро.
– Я не разбираюсь в вопросах экономики, так что лучше помолчу.
Все засмеялись.
– Почему вы смеетесь?
– вступился за Фаббро граф.
– Молодой человек ведет себя разумно и взвешенно для своего возраста. Верно я говорю, синьор Клоккьятти?
– Верно, - смутился тот.
Дзанелла заметил одиноко стоявшего у леера светловолосого человека сорока лет, отделился от группы споривших пассажиров и подошел к нему.
– Здравствуйте, синьор Ланино!
–
– Давно вас не видел.
– Добрый день! Всего неделю назад приехал из Америки, - объяснил Ланино.
– Вы в Марсель?
– Да, по делам банка. А вы?
– Я тоже плыву в Марсель. Нужно встретиться с представителем одной американской компании. Как дела у вас в банке?
– Хорошо.
– Хорошо или отлично?
– В наше время трудно найти человека, у которого дела идут отлично. Разве что у синьора Пелоса, - Дзанелла указал дымящейся сигарой в сторону промышленника.
– Видите, собрал вокруг себя клуб почитателей. Ну а вы как съездили в Америку?
– Замечательно съездил. В Штатах сейчас настоящий промышленный бум. И знаете, я на своем опыте убедился, что это страна больших возможностей. Достаточно было приложить минимум усилий - и я совладелец нового совместного итало-американского предприятия.
– Поздравляю!
– Мне лестно слышать это от вас, синьор Дзанелла. Просто мы сидим себе здесь в Европе и не представляем всего размаха дел за океаном, американский капитализм оперирует совершенно другими масштабами.
– Хотите сказать, что сейчас лучше всего вкладываться в американские ценные бумаги?
– Разумеется! В то время как у нас на континенте экономика падает, акции американских компаний стабильно растут в цене. Я и сам держу в них часть своего состояния, - признался Ланино.
– Здравствуйте, господа!
– поклонился подошедший официант.
– Приглашаем вас в салон, скоро подадут ужин.
– Ну что, пойдем в салон?
– спросил Ланино.
– Пошли, - согласился Дзанелла.
Салон "Арриго Бойто" был, пожалуй, самым роскошным помещением на пароходе. Извивающаяся мраморная лестница с изящными перилами вела в просторный зал, в центре которого на красном узорчатом ковре стояла массивная ваза с розами. Возле противоположной от входа стены, на которой висели перегруженные яствами натюрморты голландских живописцев XVII века, стоял широкий стол из мореного дуба. Вокруг стола и вдоль стен с круглыми иллюминаторами были расставлены уютные кремовые кресла с золотистыми подушками. По периметру зала стояли высокие бронзовые торшеры с белыми абажурами. На высоком зеркальном потолке висела огромная хрустальная люстра. На небольшом возвышении у лестницы притаился рояль, рядом четверо музыкантов настраивали свои инструменты.
– А здесь довольно мило, - удивленно заметил Ланино.
– Мы что, первые?
– Сейчас другие подтянутся, - заверил его Дзанелла.
В подтверждение слов банкира на лестнице послышались неторопливые шаги, голоса и смех пассажиров.
– Ну и почему вы сдались?
– улыбаясь, увещал Ромоли Клоккьятти.
– А как же азарт, здоровый мужской интерес?..
– Зачем мне это нужно?
– развел тот руками.
– Согласитесь, с такой роковой женщиной трудно сладить.
– А вы попробуйте, - возразил Ромоли.
– В этом ведь и заключается вся прелесть игры...