Красный пароход
Шрифт:
– Я не азартен, - холодно проговорил Клоккьятти.
– Вы лучше слушайте, что советуют вам более опытные люди, - назидательно сказал спускавшийся вслед за ними по лестнице Вискардини. Шедший рядом с ним Фаббро усмехнулся.
Через минуту на мраморных ступенях появилось семейство Деффенди. Впереди шел барон, держа под руку жену, за ними - Федерика в сопровождении гувернантки мисс Бронсон, затем - Роза и Альберто Точе.
– Вы совершенно лишены патриотизма, - упрекала поэта Роза.
– Хвалите немецких романтиков, а как же наши итальянские поэты? Разве они
– У поэзии нет национальности, синьорина Роза, - пояснил Точе.
– Впрочем, если хотите, Гейне достиг больших поэтических высот, чем Леопарди...
Затем на лестнице показались Пелос, барон Бергамин и граф Аосталли.
– Поверьте, господа, моя совесть молчит, - внушительно произнес оружейный промышленник.
– Охотно вам верим, - кивнул барон, - тем более что у некоторых людей ее нет.
– Синьор Бергамин!..
– возмутился граф.
– Все в порядке, синьор Аосталли, я не в обиде на барона, - спокойно проговорил Пелос.
– Видите ли, совесть - это не орган, без которого невозможно жить, а я испытываю недоверие к существованию тех вещей, которые не могу увидеть и потрогать. Да и вообще что такое совесть?
– Мне кажется, совесть - это некое общее представление человека о рамках дозволенного, - рассуждал Аосталли.
– Она формируется в процессе его воспитания и в дальнейшем почти не меняется...
В это время официанты стали заносить в салон блюда и сервировать стол. Ромоли заметно оживился и начал проводить инвентаризацию меню.
– Так, что тут у нас?.. Мидии? Отлично!.. Здесь тунец... Салат... Фрукты... А что будем пить?
– он поднял бутылку вина, пробежал глазами этикетку.
– Пойдет... Господа, присаживайтесь!
Пассажиры, переглядываясь, стали занимать места за столом. Когда скрип передвигаемых кресел утих, Ромоли обернулся к музыкантам.
– Господа! Сыграйте нам что-нибудь для поддержания аппетита!
– попросил он.
Музыканты кивнули и, переговорив между собой, заиграли бодрое скерцо.
– Не слышал, синьор Ромоли, чтобы музыка вызывала аппетит, - иронически заметил Дзанелла.
– Здесь для этой цели служат картины, - он кивнул головой на голландские натюрморты.
– Господа, кто знает, почему наш пароход называется "Арриго Бойто"?
– поинтересовался Ланино.
– Очевидно, в честь умершего десять лет назад композитора и поэта, - снисходительно улыбнулся Клоккьятти.
– Одиннадцать лет назад, - поправил соседа Вискардини.
– Это понятно, - кивнул Ланино.
– Но почему пароход назвали в его честь? Все-таки не самый известный композитор.
– Наверное, потому что владельцу судна очень нравилась его музыка, - предположил Клоккьятти.
В этот момент в салон вошла одетая в легкое вечернее платье женщина с затянутыми в узел темными, пышными волосами. Она мгновенно захватила внимание всех мужчин: Точе прервал оживленную беседу с Розой на полуслове, Пелос заинтересованно осмотрел вошедшую сверху вниз, даже барон Деффенди, сидевший рядом со своей супругой, рискнул бросить нежный взгляд на женщину. Та обворожительно улыбнулась с полным осознанием
– Господа, прошу меня извинить за опоздание!
– сказала она негромким бархатным голосом.
– С удовольствием!
– ответил Ромоли, вскакивая со своего места.
– Проходите сюда.
– Вот это женщина!
– восхищенно проговорил Ланино.
– Я ее не знаю. Кто такая?
– О, это мечта всей мужской половины нашего общества, - пояснил Дзанелла.
– Графиня Марци, тридцать пять лет, вдова, детей нет. Но главное - очень богата!
– Да это не женщина, а клад!
– вполголоса произнес Ланино, внимательно рассматривая графиню.
– Она доступна?
– Я бы так не сказал, - покачал головой Дзанелла.
– Скорее наоборот.
– Всякий раз, когда я слышу о недоступной вдове, я испытываю недоверие к своему собеседнику. Неужели она тоскует по умершему мужу?
– Это вряд ли. Муж ее был стар и, кажется, уже ни на что не годен.
– Так в чем же дело?
– Нет, слухи о ней ходят разные. Но я не берусь судить, насколько они соответствуют истине.
– Значит, у меня есть шанс.
– Я наслышан о ваших похождениях, синьор Ланино, не знаю, как вам это удается. Но мне кажется, что с графиней у вас ничего не выйдет, - скептически сказал Дзанелла.
– Это мы еще посмотрим, - возразил Ланино, допивая залпом бокал вина.
Ужин подходил к концу. Официанты стали убирать со стола. Музыканты заиграли вальяжный фокстрот. Альберто повел под руку Розу в середину зала. Баронесса Деффенди тоже потащила упиравшегося мужа танцевать. За графиню Марци развернулась ожесточенная борьба.
– Вы и так каждый раз со мной танцуете, - ласково выговаривала Марци Ромоли.
– Танцевать с вами - счастье для меня!
– восклицал тот.
– В этом я не сомневаюсь. И вы, синьор Клоккьятти, тоже зря свой ус крутите.
– Чем же я вам не угодил?
– нервно засмеялся он, пытаясь скрыть обиду.
– И не смотрите на меня так! Я обиженных не люблю.
– Здравствуйте, синьора! Позвольте пригласить вас на танец, - подскочил к графине Ланино.
– Я с вами не знакома, - лукаво улыбнулась Марци.
– Клаудио Ланино, - поклонился он.
– А теперь пойдемте танцевать.
– Вы слишком самонадеянны, - усмехнулась графиня, но взялась за протянутую ей руку и последовала за Ланино.
Клоккьятти взглянул на Ромоли. Тот развел руками.
– Вы были не слишком убедительны, синьор учитель, - ехидно заметил Клоккьятти.
– Видите ли, мои методы не действуют на всех женщин одинаково, - объяснил Ромоли, отходя к разговаривавшим у стола мужчинам.
В это время Ланино плавно кружился в танце с графиней.
– Будто я не знаю, чего вы, мужчины, от меня хотите, - снисходительно проговорила Марци.
– Вы ничем не отличаетесь от них.
– Ваши слова можно понимать двояко, - произнес Ланино.
– А именно?
– Если вы думаете, что всех мужчин интересуют только ваши деньги, знайте, что я человек не бедный, и еще неизвестно, кто из нас двоих богаче.