Крепость
Шрифт:
Снова зажигается свет. И опять ор:
— Дайте немедленно команду на всплытие!
Всплывать? Прямо под бомбы? Вижу, как дневальный командира наклоняется и словно пловец брассом расталкивает серебряников и проворно, будто хорек, освобождает пространство между ними и командиром. Теперь он оказывается между ним и мной, отодвигая меня при этом в сторону. Во мне мгновенно вскипает ярость: Чего хочет этот чокнутый? И тут в молниеносно вздернутой высоко вверх руке дневальный показывает мне пистолет, и прижимается за командиром, так, что я отчетливо вижу, как он, сзади, вдвигает пистолет ему в руку.
— Господин обер-лейтенант..! — слышу его голос.
Не хочу верить своим глазам: Командир, этот истощенный, рано поседевший недавний выпускник училища, стоит перед фронтом из громко требующих всплытия серебряников, пистолет в руке и направляет его в живот стоящего на пути болвана.
Ощущаю себя на одно мгновение присутствующим на съемке сцены для фильма. Не слишком ли поспешно схватился командир за пистолет? А может так и надо?
Две бомбы взрываются одновременно: настолько коротко звучат их разрывы, по очереди. Снова где-то дребезжит стекло. Акустик сообщает новый пеленг, но я не понимаю его, так как теперь командир ясно слышимым голосом говорит в тишину, наступившую после взрывов:
— Здесь командиром являюсь я! Здесь на борту я ответсв…
Последний слог теряется в громком взрыве как минимум трех бомб. Лодку так сильно встряхивает, что толпа из серебрянопогонников чуть не валится с ног. Но командир стоит твердо, словно прибит к полу, лишь пистолет слегка раскачивается в его руке. Когда грохот стихает, он выкрикивает:
— Если мои приказы не будут выполняться, я применю оружие!
Через его плечо я вижу в плотно прижатых друг к другу фигурах ужас на неподвижных лицах. Пленка, которая еще писала фильм, остановилась. На полминуты не слышно ни звука, затем командир необычно высоким голосом говорит:
— Вы сейчас же, немедленно, располагаетесь на выделенные Вам места и больше не покидаете их до прихода на место!
При этом он медленно опускает оружие.
Уже снова киношка — на этот раз как хорошо отрепетированная сцена: командир делает наигранный жест рукой, словно фиксируя его. Он хочет показать, что это кадр снят окончательно. И повторений не будет.
Замечаю, как командиру сразу надоело держать пистолет. Это в вестернах его задвигают коротким толчком в кобуру — но здесь, к сожалению, так не получается. Дневальный протягивает руку и забирает пистолет.
Наконец серебряники выходят из ступора, и происходит чудо: никто из них не открывает рот. Один за другим протискиваются, словно на ходулях, несколько человек вперед, в носовой отсек, а другие исчезают в кормовом.
Командир поворачивается ко мне. Вижу, как дрожат его губы.
Мне кажется, что моя голова стала большим пузырем, в котором взбалтывают комковатый соус. Может быть, мой мозг уже разложился?
Мне требуется большое усилие, чтобы не свалиться. Только не сейчас! Только не это! Ни за что на свете! Если уж подыхать, то с циничной ухмылкой на устах — но не как двинутый по фазе!
Эти проклятые ублюдки, что стремятся забить нас здесь как свиней! Падлы проклятые, загнали-таки в ловушку! Хотя, все это было ясно и предсказуемо!
У меня так и череп может лопнуть от всего этого! — Что за вздор! Он выдержит и не такое. Его прочный корпус рассчитан на многократную нагрузку и прекрасен своими изгибами. Но однажды я слышал, как один рабочий свалился головой на бетон, и череп его лопнул как кокосовый орех. Не многое имеется в нем для сопротивления свода: тонкие кости, швы… Сделан, однако, изящно: Толстая кожа, в целом, удерживает части черепа, даже тогда, когда все сломано.
Вспомнил: Роднички на черепе называются сварными швами. Точно как у старины Фонтане. Фонтанирующие роднички! «Странствия по марке Бранденбурга». «Бранденбургская пустошь,/ Бранденбургский песок!»… Как там дальше? Точно: так и звучит рефреном: «…Это радости жителя Бранденбурга,/ Это его Родина!»
Родина — Родина. Слово эхом отзывается во мне и не хочет исчезнуть…
Повезло еще, что наш инжмех знает свое дело. А сколько у нас сегодня идиотов, командующих на подлодке, за которых нельзя поручиться! — А что ты называешь «поручиться»? Быть полностью отданным на волю кого-то… Что за дурацкое изречение: Отдаться на «волю»!
У меня возникает такое чувство, что я стою не на плитах настила, а на льду. Если лед вдруг затрещит под тобой, нужно лечь и вытянуть все свои четыре конечности в стороны: площадь опоры увеличивается. Но, если бы я придерживался этого правила здесь, это выглядело бы полным идиотизмом! Бомбы, которые детонируют косо под самой лодкой, должны быть самыми опасными. Интересно, а были ли вообще сброшены на нас по-настоящему тяжелые бомбы?
Снова два взрыва. На этот раз сносно. Странно: урчащие булькающие звуки стихают как отрубленные, вместо того, чтобы лопаться с шумом. Помпа работает еще в течение нескольких лишних секунд. Черт! Теперь те, наверху, должны услышать это чудовище. Нашим парням надо быть чертовски внимательными, если они хотят поймать подходящий момент к ее включению. Без шума и незаметненько делать свое дело…
Те, наверху, хотят сделать из нас мясной фарш, приготовить из нас студень. Эти сволочи предвкушают сожрать миллиарды наших серых клеток, наших белых и красных кровяных телец…
Хватит распускать нюни! приказываю себе. До такого дерьма дело не дойдет!
Глубокий вдох! Выдох! Ягодицы сжать! Зубы стиснуть! Усмирить мысли так, чтобы привести их в систему: Что там с протечками? Где точно просачивается вода? Какие распоряжения отдает старший машинист? Что там с аккумуляторами? Вонь стоит хоть святых выноси. Это они воняют? Могут ли они взорваться? Придется ли нам перемыкать испорченные банки, и достаточно ли для этого у нас на борту перемычек?
Что еще? Все ли исправно с системой рычагов кингстонов? Система рычагов кингстонов проходит через прочный корпус в балластную систему. Может ли быть порван в ней сварной шов?
Вопрос за вопросом, но нет никого, кому могу их адресовать. По крайней мере, система управления рулями, кажется, больше не вызывает трудностей.
И снова вращаются — как мчащееся в никуда колесо карусели — мысли в моей черепной коробке: Балластная система — Система рычагов кингстонов — Банки аккумулятора — Перемычки… Мозги лопнут! А еще эти чертовы топливные цистерны! Если в них есть пробоины, то мы вовсе этого не заметили бы, а выходящее масло или солярка имеют довольно плохое свойство сразу подниматься вверх. А уж там выложат дорожку, как на охоте, на водяной поверхности — красиво переливающимися цветными пятнами, которые только слепой не заметит.