Крещенные кровью
Шрифт:
Непроглядный мрак и тишина. Васька видит себя похороненным заживо. Он пытается повернуться в гробу на бок, но, оказывается, что лежит в могиле лицом к лицу с кем-то ещё. «Вот ты и на месте, – говорит ему сосед. – Теперь мы о многом с тобой побеседуем до Страшного суда, после чего рука об руку спустимся в ад!» – «Куда? – восклицает Васька в ужасе и вдруг узнает Ивашку Сафронова. – Ни рая, ни ада нет! Если человек умирает, с ним прекращается и вся его жизнь!» Сафронов хохочет и тычет пальцем в крышку гроба.
– Христос Василий, вставай!
«Тебя зовут, – хрипло смеется Ивашка Сафронов. – Видать, грехов добрать побольше на земле оставляют…» – И исчезает куда-то.
Васька подпрыгнул на кровати и вскочил на ноги. Перед ним стояла его верная «богородица» Альбина, одетая в белую, похожую на саван, рясу.
– Ты чего? – спросил он хрипло, все еще находясь под впечатлением приснившегося кошмара. – Чего пришла ты?
– Сестры все уже для радений собрались, – мягким певучим голоском проворковала «богородица». – Тебя ждут, Христос Василий, не начинают!
Мгновенно вспомнив о своих обязанностях Христа скопцов, Носов быстро переоделся и поспешил на «корабль». Адепты терпеливо дожидались кормчего в полном составе. Лица, словно восковые маски. Полное безразличие. В белых балахонах с капюшонами скопцы казались на одно лицо. И мужчины, и женщины – все назывались сестрами, однако чувствовалось, что все они угнетены, замкнуты и не испытывают ничего хорошего в ожидании радений.
Ваське сделалось дурно при мысли, что стоявшие перед ним люди оскоплены не по собственной доброй воле, а по его злой прихоти. Но он быстро подавил всплеск своей совести другой мыслью: «Вы бы все были убиты, разрезаны на мелкие кусочки для шашлыков, поджарены и распроданы голодным ничего не подозревающим людям!». К скопцам же он обратился с такими словами:
– Да здравствует Святой Дух, сестры мои!
Носов говорил много и охотно, вспоминая проповеди Ивашки Сафронова и даже подражая телодвижениям покойного. Он говорил и говорил, а скопцы слушали, уставившись в пол без эмоций. Наконец-то уразумев, что его красноречие едва ли кого трогает, Васька вышел в центр залы и пустился в пляс. Наблюдавшая за ним толпа начала оживляться и пришла в движение. Не прошло и получаса, как радеющие адепты стали испытывать единственную радость в своей жизни – радость от накатывания «духа».
Наплясавшись до одурения, кормчий незаметно вышел из круга и, тяжело дыша, наблюдал за своей паствой из темного угла. «Получилось, – думал он в полном восторге. – Все у меня получилось, как у Ивашки Сафронова! Теперь я Царь и Бог для них!». Васька ликовал. Что значит богатство и благополучие по сравнению с тем удовольствием, которое дает господство над людьми? Пусть он властвует над небольшой кучкой кастрированных калек, но это полное счастье, которое не сравнимо ни с чем.
8
Занимаясь расследованием по делу банды налетчиков,
Следователи Урала и Средней Азии, где успела поорудовать неуловимая банда, не смогли напасть на её след, но материалов накопили достаточно. Протоколы осмотров мест преступлений, допросов свидетелей и потерпевших – подробные, аккуратные и объективные. Показания о каждой бандитской вылазке под определенной датой. В них – малозначительные нюансы. Степан понимал, что нужно принимать во внимание все, и корпел над делами даже ночью. Наконец ему удалось набросать мало-мальски приемлемый план.
Когда он решил вдумчиво поразмышлять над его пунктами, супруга позвала его ужинать:
– Обожди, не дергай меня, Глаша! – взмолился он. – Дай покончить с делами!
Жена вышла из кухни и воинственно подбоченилась. Она изменилась в лице, а это свидетельствовало, что Глаша закипает от праведного гнева.
– Послушай, – заговорил Степан примирительно, – ты пока с детьми ужинай. Мою долю оставь на столе.
Жена подошла ближе и со всей серьезностью сказала:
– Работа работой, но и о еде помнить надо. Я постелю тебе на кухне на полу, чтобы ночью нас не булгачил.
Степан закончил корпеть над делами и планами по ним к полуночи. Осмотрев еще раз свои выписки, он пришел к неутешительному выводу: топтание на одном месте!
– Нет, если я прямо сейчас не лягу спать, то к утру одурею, – прошептал Степан, потягиваясь и зевая. – Только на свежую башку можно искать ключ к разгадке неуловимых!
Он перешел из-за стола на кухню и, не притронувшись к еде, улегся на матрац…
Пожар удалось притушить в самом начале. Сыновья и соседи приносили с улицы воду, а Степан с Глашей заливали очаги пламени. Дыма в стенах дома накопилось столько, что нечем было дышать.
Калачев подошел к окну и попытался распахнуть его, но раму заело. Он с удивлением обнаружил, что стекло разбито.
– Чего ты там мешкаешь, открывай окно?! – прокричала раздраженно Глаша ему в спину.
Степан обернулся:
– С вами все в порядке?
– С нами все хорошо, а вот бумаги твои…
– Что с ними?! – всполошился Степан, вспомнив про уголовные дела, которые принес с работы.
– Сгореть не сгорели, а керосином и водой подпорчены, – ответила Глаша, с трудом откашлявшись.
– Но откуда в квартире керосин? – прокричал в темноту Степан.
– Наверное, те принесли, кто сжечь нас пытался… – Глаша закашлялась вновь и замолчала.
Степан поспешил вывести жену и сыновей на улицу. Он как мог успокаивал Глашу, прижимая к груди и гладя по голове. До него дошло, что произошло на самом деле: кому-то не понравилось, чем он занимается, и его пытались убить! К счастью, огонь не успел причинить большого ущерба, но с ремонтом повозиться-таки придется.