Крест и клинок

Северин Тим

Четыре изгоя с трудом выдержали подъем по горному склону. Подъем был крут, один каменистый склон сменялся другим, узкая тропа изгибалась и петляла среди иссохших ручьев и вдруг шла прямо вверх по каменистым осыпям. Время от времени встречались купы сосен, и рядом с тропой Гектор замечал растения, которые запомнил, живя в Алжире, — дикую лаванду, пурпурный тимьян и белые горные розы. В конце концов, когда море осталось далеко внизу, вожатый ввел их в маленькое селение, состоявшее из одноэтажных домов, стены которых были сложены из нескрепленных раствором камней. В центре селения горный источник, пущенный по деревянным трубам, лил воду в каменный желоб, устроенный в тени древнего кедра. Деревенский кузнец отомкнул запоры оков на лодыжках гостей, не потребовав за работу никакой платы, кроме той, что оставил себе железа, а деревенский староста предложил Дану отправиться завтра вмести с ним на совет старейшин племени. Они и решат, что делать с изгоями. Пока же они — его гости.

Дан и староста ушли задолго до рассвета, а Гектор с Карпом все утро ждали их возвращения, сидя на деревенской площади и глядя, как Бурдон забавляет деревенских ребятишек ловкостью рук, заставляя появляться и снова исчезать голубиные яйца и другие мелкие предметы. Пытаясь вспомнить все, что он знал по морским и береговым картам Тургута, Гектор, чтобы понять, где именно затонул «Герасим», начертил веточкой на песке кроки. Он уже наметил примерные очертания Средиземного моря, когда Карп вдруг выхватил у него палочку и начертал крестик к северу от Константинополя, а потом указал на себя.

— Это оттуда ты родом, Карп? — спросил Гектор. Его товарищ кивнул, а потом неловко начертил на пыли несколько букв. Гектору удалось сложить их вместе.

— Ты болгарин? — спросил он.

Снова Карп кивнул и вытянул вперед руки, сблизив запястья.

— Тебя посадили в тюрьму?

Снова кивок.

— Где это было?

Карп посмотрел на карту, начертанную в пыли, и, подумав, поставил палец на крайней восточной части.

— В Святой Земле?

На этот раз Карп отрицательно помотал головой и начал выписывать новое слово. Буквы сложились в «Канд…», и Гектор его остановил.

— Тебя посадили в тюрьму в Кандии?

Тургут-мореход рассказывал ему об осаде и падении Кандии на Крите. Это была славная победа турок. Командуя галерой, Тургут стал свидетелем окончательной сдачи города войску султана. Только после четырнадцатилетней осады турки сумели поставить Кандию на колени и позволили защитникам города, венецианцам и их союзникам, уйти после того, как те сдали ключи от города.

— Но ведь христианам разрешили свободно покинуть город, разве не так? — заметил Гектор.

В ответ Карп открыл рот, указал на корень отсутствующего языка и сердито пробулькал что-то, а потом покачал головой.

— Турки вырвали тебе язык?

Теперь Карп по-настоящему разволновался. Он неистово мотал головой из стороны в сторону.

— Если не турки, то кто же это сделал? — осторожно спросил Гектор.

Он надеялся успокоить болгарина. К его изумлению, Карп встал, начертил на песке крест и с ожесточением наступил на него.

Звук отдаленной мушкетной пальбы положил конец расспросам. По деревне пронесся вихрь страха. Женщины и дети разбежались, прячась в домах. Мужчины схватили оружие и бросились на околицу, чтобы прикрыть подступы к деревне. Но когда залп повторился, это, должно быть, восприняли как своего рода оповещение, потому что мужчины успокоились и начали собираться на площади, выжидающе поглядывая на тропу, которая вела к морю. Спустя некоторое время Гектор с облегчением увидел Дана. Он шел в сопровождении старосты и степенного вида старца, скорее всего, как решил Гектор, вождя племени. Но что удивило Гектора, так это вооруженный отряд, следующий за ними — дюжина свирепого вида негров с копьями и мушкетами. А среди них — белый в слишком длинном и просторном камзоле из красного атласа, украшенном рядами розовых шелковых лент, завязанных бантами. Шпага висела на широкой перевязи из красной парчи, а еще на нем была широкополая шляпа с белым страусовым пером.

Это яркое видение подошло к Гектору и его товарищам и объявило официальным тоном:

— Именем императора я призываю вас посетить его величество Мулая Исмаила.

К изумлению Гектора, это повеление было произнесено по-испански.

* * *

— Его зовут Луис Диас, он офицер армии султана Марокко, — пояснял Дан некоторое время спустя, когда у друзей появилась возможность поговорить наедине. — Амазихи — данники султана, и Диас со своими солдатами пришел собирать с них дань, когда услышал о крушении галеры. Ему захотелось побеседовать с уцелевшими об этих бомбах, брошенных на город. Он явился, когда совет старейшин амазихов обсуждал, что делать с другими спасшимися после кораблекрушения, которых они подобрали.

— Новости путешествуют быстро, — заметил Гектор.

— Мортира и бомбы наделали здесь шуму — все только и говорят об этом удивительном оружии.

— И что же узнал Диас?

— Пьекур за главного и заявляет, что про мортиру ему ничего не известно. Он утверждает, что капитан «Герасима» и все старшие комиты на двух лодках отправились вдоль берега, надеясь добраться до какого-нибудь дружественного порта, где их примут и окажут помощь, и что сам мортирщик отправился вместе с ними. Лодки не могли забрать всех, так что первый помощник был оставлен командовать остальными на берегу.

— Интересно, куда направились лодки.

— Пьекур не говорит. Он и начальник гребцов остались с дюжиной матросов и несколькими младшими комитами, которых я не знаю. И они не слишком обрадовались, увидев Диаса. Они уже спрашивали меня, не могу ли я убедить амазихов сообщить об их положении в Алжир тамошнему еврею-посреднику, который занимается выкупами. Пьекур даже сулил мне награду, если я смогу это устроить.

— Ну что же, все переменилось. У меня такое впечатление, что амазихи ни в чем не станут перечить султану, или императору, как бы он там ни именовался.

— В этом можно не сомневаться. Они ничего не имели против, когда Диас заявил, что берет всех уцелевших на свое попечение. Он сказал, что отныне они его пленники и он отошлет их в императорскую столицу, Мекнес, для допроса.

— В том числе и нас?

— Думаю, с нами будут обращаться получше. Амазихи сообщили Диасу, что мы на галере были рабами. Очевидно, закоренелым преступникам и беглым рабам из других стран, как только они попадают во владениях императора, даруется свобода при условии, что они смогут принести пользу. — Дан помедлил. — И еще, Гектор, я должен тебе кое-что сказать, хотя это тебе может и не понравиться.