Кри-Кри
Шрифт:
— Гражданин коммунар! Я был в плену у версальцев, я бежал оттуда… через трубу. Я покажу вам этот ход. Им пользуются версальцы, и его необходимо закрыть сейчас же, немедленно…
Федерат остановился, посмотрел на мальчика как бы в полусне. Казалось, он только наполовину понимал смысл его слов.
— Видно, ты долго засиделся у версальцев и ничего не знаешь… Поздно! — И федерат побежал дальше.
— Разве наши дела так плохи? — растерянно спросил Кри-Кри, но федерат был уже далеко. Его вопрос услышал встречный парнишка, по всей вероятности однолетка Кри-Кри.
— Ты что, не в своем уме, что ли? Вот дурак-то, спрашивает! А сам не знаешь?
В это время появилась небольшая группа людей с простым деревянным гробом на плечах.
— Кого
— Я говорил, что ты дурак! Ведь это хоронят Домбровского.
— Как, Домбровский убит?! — вскричал Кри-Кри.
Ему стало страшно. Теперь и он понял, что Коммуна раздавлена, и все виденное им только что на Бельвильской улице представилось ему теперь в ином свете…
Сзади всех провожавших гроб шел гигантского роста гарибальдиец и нес огромное красное знамя. Он тихо напевал грустную мелодию.
— Как странно, — прошептала какая-то девушка, оказавшаяся рядом с Кри-Кри, — слышать на похоронах поляка во Франции итальянскую похоронную песню…
Спутник девушки не дал ей договорить.
— Разве ты не знаешь, что перед лицом капитала все пролетарии равны, будь то поляк, англичанин, итальянец или француз. Разве не в наших рядах русские Дмитриева [36] , Корвин-Круковская [37] , итальянец Ла-Сесилия [38] , поляки Домбровский и Вроблевский…
36
Дмитриева-Томановская Елизавета — русская, активная участница Парижской коммуны.
37
Корвин-Круковская Анна, по мужу Жаклар, — русская, деятельная участница Парижской коммуны.
38
Ла-Сесилия Наполеон — один из отважных гарибальдийцев, принимавший деятельное участие в борьбе парижских рабочих в качестве генерала Коммуны. После подавления Коммуны эмигрировал в Англию.
С минуту Кри-Кри смотрел, как движется печальный кортеж; ему хотелось вместе с другими отдать последние почести славному полководцу Коммуны. Но долг повелевал ему быть рядом с Жозефом.
Кри-Кри свернул на Ангулемскую улицу и, все убыстряя бег, добрался до Бельвильского бульвара. Он хорошо знал, что если итти прямо по бульвару, можно в несколько минут добраться до улицы Рампоно, которая соединяла Бельвильскую улицу с улицей Сен-Мор. Правда, Бельвильский бульвар обстреливался версальскими орудиями, установленными на кладбище Пер-Лашез [39] , и безопасней было бы дойти до улицы Сен-Мор и там свернуть прямо к баррикаде дяди Жозефа, но для этого пришлось бы сделать небольшой крюк, и к тому же бульвар был заманчив тем, что кругом не было ни души, бежать можно было свободно, а гранаты, падавшие здесь каждую минуту, только помогали забыть про усталость. Так размышлял Кри-Кри, несясь что было сил по Бельвильскому бульвару. Каждая секунда могла быть решающей для жизни защитников баррикады.
39
Пер-Лашез — кладбище в Париже. В мае 1871 года здесь произошло одно из самых кровавых столкновений между версальцами и коммунарами. Впоследствии на месте расстрела коммунаров был воздвигнут памятник — «Стена коммунаров». Ежегодно в годовщину Коммуны перед стеной проходят колонны демонстрантов — французских революционных пролетариев, которые возлагают к подножию стены цветы.
Глава
ЗНАМЯ ПОСЛЕДНЕЙ БАРРИКАДЫ
Бойцы баррикады Жозефа Бантара, не спавшие уже двое суток, заснули крепким сном. Капораль расставил усиленные караулы исключительно из версальских шпионов, которые проникли сюда, зная пароль.
В числе ста пятидесяти бойцов оказалось тридцать предателей. Заговорщики рассчитывали уничтожить коммунаров, прежде чем они успеют проснуться и взяться за оружие.
Этот коварный замысел не был доведен до конца лишь благодаря случайности. Жозеф, осмотрев оба орудия и прикинув запасы снарядов, патронов и продовольствия, решил было тоже немного вздремнуть. Но неожиданно из окна третьего этажа дома, прилегавшего к самой баррикаде, донесся голос, распевавший:
Грозная, жестокая машина Ей удар смертельный нанесла. В ту же ночь бедняжка Жозефина На руках у друга умерла. Весть о том спокойно и бесстрастно Выслушал директор и сказал: «Очень жаль мне девушки несчастной», И полфранка на поминки дал…— Надо сказать этой певунье, чтобы она прекратила свою песню, — сказал Жозеф. — Если только версальцы начнут свою работу, она падет первой жертвой. Какая неосторожность!
— Эта девушка всегда поет, — с умилением сказал Этьен.
— И голосок у нее чудесный, — добавил Лимож.
— Ну, так вот, даю тебе поручение, Лимож, научи эту дурочку не только закрывать окна, но и прятаться в глубине комнаты.
— Я не принимаю этого поручения, — обиженно сказал Лимож. — Пусть идет Этьен. Вы никак не можете забыть, что я поэт, и стараетесь не давать мне боевых поручений, заменяя их вот такими. Однако я пришел сюда не за тем, чтобы писать стихи!
— Ну что же, — рассмеялся Этьен. — Тебя обижает такое поручение, а меня радует. Я с удовольствием познакомлюсь с этой девушкой.
На звонок Этьена двери открыла молодая хорошенькая девушка. На ней был белый кружевной передник, светлые пепельные волосы были украшены наколкой, какую носили горничные хороших домов.
— Зачем вы открываете окна, мадемуазель? Это опасно. Когда начнется стрельба, вы можете пострадать, — сказал Этьен.
— Когда стреляют, я закрываю окна и даже ставни, — беспечно ответила девушка.
— Однако вы не из трусливых. Ведь атака может начаться с минуты на минуту. Зачем вы вообще здесь? Ведь из этого дома все ушли.
— Я горничная мадемуазель Пелажи, — словоохотливо начала девушка. — Знаете мадемуазель Пелажи?
— Нет, я никого здесь не знаю.
— Да что вы! Ее все знают. Она такая богомольная и очень, очень богата… Когда начались все эти волнения, мадемуазель Пелажи уехала…
— Куда?
— Да, наверное, туда, куда выехали все богачи, в Версаль. Ценности она все захватила с собой, но квартиру оставила на мое попечение, — с оттенком хвастовства сказала девушка. — Она позвала меня и строго сказала: «Жюли, ты честная девушка и до сих пор ни в чем плохом не замечена. Ты отвечаешь за имущество. Если что-нибудь будет повреждено, я вычту убытки из твоего жалованья».
— Твоя барыня не сомневается в том, что вернется на насиженное местечко! — гневно вскричал Этьен.
— Ну, конечно. — Девушка развела руками. Этьен не успел ничего ответить. Где-то неподалеку ухнуло орудие. От его гула затряслась вся квартира, и оконное стекло мелкими осколками посыпалось на пол.
— Это моя вина, я не уберегла стекла! — в ужасе вскрикнула Жюли, бросаясь к окну.
— Сумасшедшая! — крикнул Этьен, оттаскивая девушку. — Из-за чего вы рискуете жизнью?
Случайно Этьен бросил взгляд из окна, и то, что он увидел внизу, заставило его вздрогнуть.